А если девчонки вам не по душе, к вашим услугам – свежие, как яблочки, мальчуганы. Я ищу славный товар по всему Йорку, и вы не пожалеете, если попробуете моего угощения. Даже монахи в свое время были довольны. А уж они по части похоти не знали себе равных.
– Увы, нас привела к вам отнюдь не забота о собственных удовольствиях, – быстро произнес Барак. – Один высокопоставленный чиновник, не желающий, чтобы его здесь видели, послал нас узнать, что к чему. Думаю, вы сможете удовлетворить его желания. Мы поговорим с ним и вернемся. Надеюсь, у вас найдется уединенная комната, недоступная любопытным взглядам?
– Не сомневайтесь, сэр, я все устрою наилучшим образом.
– Вот вам два шиллинга за беспокойство, – сказал Барак и вручил хозяину две монеты.
– А этот ваш… чиновник, он, надеюсь, хорошо заплатит?
– Его щедрость приятно вас удивит.
– Могу я узнать, как его имя, сэр? – спросил сводник, хитро сощурившись.
– В этом нет никакой необходимости, – отрезал Барак. – Вскоре мы вернемся и сообщим вам, каковы его намерения.
– Лучше приходите утром, до открытия, джентльмены. Тогда весь этот сброд не будет вам докучать.
– Так мы и сделаем. Кстати, нам совершенно ни к чему снова появляться перед вашими посетителями. Есть у вас задняя дверь?
Хозяин кивнул и провел нас к задней двери, выходившей в узкий вонючий переулок. Мы торопливо зашагали прочь. Лишь оказавшись у Фоссгейта, мы замедлили шаг. Неожиданно Барак расхохотался во весь голос.
– Ох, ну и дела творятся на белом свете. Оказывается, этот увалень Крейк обожает, чтобы его секли старые потаскухи. Кто бы мог подумать! И это добропорядочный отец целой кучи ребятишек! Представьте только, днем он носится по аббатству как угорелый, без конца шуршит своими бумагами, а ночью…
Новый приступ хохота не дал Бараку договорить.
– А вы быстро смекнули, что к чему, – ухмыльнулся я. – Я, честно говоря, не сразу понял, куда этот пройдоха клонит. Можно подумать, вы неплохо осведомлены по части… особенных вкусов.
– Я вообще человек бывалый, – пожал плечами Барак. – У лорда Кромвеля имелись осведомители среди лондонских сводников, в особенности среди тех, кто потакал всяким диковинным пристрастиям. И если моему патрону надо было оказать давление на кого-нибудь из своих врагов, такой сводник оказывался настоящим кладом.
– Оказать давление? Вы имеете в виду шантаж?
– Можно употребить и это слово.
– А какое вы имели отношение ко всему этому?
– Понятно какое, – нахмурился Барак. – Встречался с этими сводниками и передавал лорду Кромвелю сведения об их клиентах. Вам прекрасно известно, какого рода обязанности я выполнял, – напустился он на меня. – Далеко не все они были мне по нутру.
Он вновь пожал плечами.
– Но если ты служишь человеку, который ведет крупную политическую игру, тут уж не до чистоплюйства.
– А чиновники, которые потакают грязным похотям, должны понимать, что рискуют своей репутацией, – назидательно изрек я. – Слушайте, а может, Крейк так часто вступал в разговоры с Олдройдом именно потому, что хотел разузнать, есть ли в Йорке притоны вроде этого?
– Есть только один способ проверить, верна ли ваша догадка. Спросить у Крейка.
Мне вовсе не хотелось ставить своего бывшего однокашника в отчаянно неловкое положение, однако другого выбора не оставалось.
– Завтра я поговорю с ним.
Некоторое время мы не произносили ни слова.
– А Тамазин знает, что вы служили у лорда Кромвеля? – прервал я молчание.
– Я рассказал ей об этом, но в подробности не вдавался, – откликнулся Барак, метнув на меня пронзительный взгляд. – Тамазин они ни к чему. Да и вы прежде не проявляли излишнего любопытства.
– Простите, если я задел ваши чувства.
– Ерунда, – покачал головой Барак. – На самом деле, вы должны быть мне благодарны. Если бы не моя сообразительность, вы бы еще долго не могли понять, что за товар вам предлагают. Пока не оказались бы в обществе жирной шлюхи, вооруженной розгами. Она бы отделала вас за милую душу. А на следующий день некий доброжелатель сообщил бы о ваших похождениях в королевский особняк.
Я невольно рассмеялся. Мы приблизились к воротам Бутхэм, шаги наши гулко раздавались на булыжной мостовой.
– Джек, вскоре после приезда в Йорк у нас был разговор относительно ваших планов на будущее, – вновь заговорил я. – Насколько я понимаю, они до сих пор не определились?
– Все, что я хочу сейчас, – вернуться в Лондон целым и невредимым, – пожал плечами Барак. – А там и о планах на будущее можно поговорить.
В аббатство Святой Марии мы вернулись поздно. К тому времени, как стражник пропустил нас через ворота, пробило одиннадцать; аббатство уже погрузилось в сон. Лишь часовые бодрствовали, совершая свою бесконечную прогулку по навесным дорожкам вдоль стен; тусклый свет луны играл на блестящих шлемах. Солдаты стояли в карауле около павильонов и королевского особняка, погруженного в темноту.
Я вспомнил, что завтра с утра король собирается на охоту. О прибытии шотландского короля по-прежнему не было ни слуху ни духу.
– Меня ждет Тамазин, – сообщил Барак. – Но прежде чем идти к ней, я провожу вас домой.
– Как это вы проберетесь в ней в такой час? Или у вас есть тайное любовное гнездышко?
В словах моих, против намерения, послышался оттенок ханжества. Барак внимательно посмотрел на меня.
– К счастью, есть, – ответил он. – Тамазин говорит, на душе у нее спокойно, только когда я рядом.
– Если о ваших отношениях станет известно, ей не миновать беды.
– Ничего ей не будет, – махнул рукой Барак. – За те три месяца, что длится королевское путешествие, добрая половина служанок королевы завела с кем-нибудь шашни. Да и сама королева, как выяснилось, никак не может служить образцом высокоморального поведения.
С этими словами он обогнал меня и быстро зашагал в сторону церкви. Я понял, что задел его за живое. Один из стражников, стоявших у павильона, громко чихнул, и звук этот заставил меня вздрогнуть. Но я был рад, что в аббатстве так много вооруженных солдат. Даже сейчас, ночью, все чувства мои были напряжены в ожидании внезапного нападения.
Проходя через церковь, я увидел, что многие конюхи ночуют прямо здесь, рядом с лошадьми, расстелив на соломе одеяла. Очертания людей и животных смутно вырисовывались в свете свечей, укрепленных в высоких железных подсвечниках. Лошади, принадлежавшие придворным и чиновникам – их было более сотни, – смирно стояли в своих стойлах, к каждому из которых была прикреплена табличка с именем владельца. Мощных тягловых коней здесь не было – они паслись в полях, поблизости от лагеря. Про себя я отметил, что все устроено весьма разумно – каждый хозяин может в любой момент воспользоваться своим скакуном.
– Давайте посмотрим, как там Сьюки и Предок, – обратился я к Бараку.
– Давайте, – буркнул он.
Стойла наших лошадей оказались рядом. Мальчуган-конюший, дремавший на охапке сена, при нашем появлении сел и сонно потянулся. Круглое лицо его было еще совсем детским; к куртке прилипли бесчисленные соломинки.
– Что вам здесь надо? – сурово вопросил он, разглядев поношенные плащи, в которые мы нарядились для визита в таверну.
– Мы хозяева этих лошадей, – пояснил я. – Пришли посмотреть, как они себя чувствуют.
– Они здоровехоньки, сэр. Можете сами убедиться.
– Отлично. Спи, приятель, мы заглянули лишь на минутку.
Мы немного поговорили с лошадьми, погладили их и почесали за ушами.
Предок, по обыкновению, имел спокойный и безмятежный вид, а Сьюки, кобыла Барака, беспрестанно переступала с ноги на ногу, тихонько ржала и уклонялась от руки хозяина.
– Ты скучаешь, Сьюки? – ласково спросил он. – Надоело все время стоять? Потерпи, милая, может, совсем скоро мы двинемся в путь. Все зависит от шотландского короля.
– Мы прогуливаем их взад-вперед по нефу, чтобы они размяли ноги, – сообщил конюший. – Выводить их во двор нам строго-настрого запрещено. Там и без того толчея.
– Понятно, – кивнул я.
– А как вы думаете, сэр, король Джеймс действительно приедет? – спросил мальчуган. – Нам всем уже здесь надоело. Скорее бы вернуться домой.
– Увы, намерения короля Джеймса совершенно мне не известны, – с улыбкой ответил я. – Что ж, нам пора спать. Спокойной тебе ночи, приятель.
Мы вышли во второй двор, в котором располагались загоны для скота. Барак бросил многозначительный взгляд на здание в дальнем конце двора.
– А, так ваша возлюбленная ждет вас там?
– Да.
– Так идите скорее. Я могу и один добраться до своей комнаты, – предложил я, чувствуя свою вину за невольно нанесенную Бараку обиду.
– Уверены, что обойдетесь без меня?
– Конечно. Идите спокойно. Когда мы проходили через церковь, нас никто не преследовал. Я все время был настороже.
Барак мгновенно растаял в темноте, а я двинулся по тропинке, ведущей в наше временное жилище. Проходя мимо клетки с медведем, я заметил, что он стоит на задних лапах, вцепившись в железные прутья своими устрашающими когтями. Завидев меня, он издал жалобный звук, удивительно напоминающий человеческий стон. Я остановился и с сочувствием поглядел на несчастного зверя. Несомненно, раны, которые он получил во время травли, причиняли ему немало страданий. Медведь вновь издал звук – на сей раз это было низкое угрожающее рычание. Маленькие глазки неприязненно уставились на меня. Я уловил тяжелый запах, исходивший от его шкуры.
«Как же тебе не повезло, бедняга, – вздохнул я про себя. – Ты жил в своем дремучем лесу, далеко в Германии, но тебя поймали, заперли в клетку и доставили на корабле в Англию. Каждый день тебе доставались тычки и удары, разжигающие твою природную свирепость. В конце концов ты оказался на арене, полной остервеневших от злобы собак. Ты выжил, но вскоре на этой арене ты встретишь свою смерть. И все это для того, чтобы доставить удовольствие людям с каменными сердцами. Таким, как король».
Металлическое лязганье, долетевшее до слуха, заставило меня резко обернуться. На память моментально пришел железный вертел, едва не пробивший мне голову. Но во дворе по-прежнему не было ни души.
Взгляд мой скользнул по клетке с медведем. В следующее мгновение я осознал, что дверь ее открыта. Чья-то неведомая рука потянула вверх веревку, запирающую клетку. Зверь не сводил с меня маленьких злобных глаз. Дверь с громким треском ударилась о крышу клетки.
Тогда зверь вышел наружу и остановился на тропе. Он по-прежнему неотрывно смотрел на меня. В загоне с овцами, расположенном рядом, поднялся настоящий переполох – испуганные животные громко блеяли и метались как угорелые. Медведь издал грозный рык и взмахнул в воздухе передними лапами; длинные загнутые когти сверкнули в лунном свете.
Пятясь спиной, я отступил на несколько шагов. На поясе у меня висел кинжал, но он был жалкой игрушкой против столь могучего противника. Медведь опустился на все четыре лапы и, угрожающе рыча, двинулся ко мне. Зверь сильно припадал на одну заднюю лапу, должно быть, поврежденную во время схватки с собаками, иначе он догнал бы меня в считанные мгновения. Но все равно он бежал очень быстро, до меня доносился жуткий скрежет когтей по булыжнику. Я со всех ног помчался по тропе, не зная, где скрыться; увидев открытую дверь церкви, я бросился туда. Мне казалось, я уже чувствую, как страшные когти рвут мне спину, а громадная косматая туша прижимает к земле.
Вбежав в церковь, я попытался закрыть тяжелую дверь, но она слишком долго простояла открытой. Дерево отсырело, и дверь не поддавалась моим усилиям.
– Помогите! – что есть мочи заорал я. – Медведь вырвался из клетки!
До меня донеслись встревоженные голоса. Медведя я не видел, возможно, он пробежал мимо церкви или свернул в другую сторону.
Ко мне подбежало трое конюших, и среди них – мальчуган, с которым я недавно беседовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115