– Что с ним?
– Он слишком слаб. Я понял это, как только его привели. В камере все уже было готово: в углу дыба, в очаге накаляются железные прутья. Так что Бродерик с первого взгляда понял, что его ожидает.
Голос Малеверера звучал так, словно он рассказывал о приготовлениях к обеду.
– Редвинтер с готовностью привел своего подопечного. Бродерик и бровью не повел, увидев все пыточные приспособления. Я сказал, что ему лучше оставить запирательства, иначе мы проверим крепость его костей и наделаем дырок в его шкуре. Но он лишь попросил приступать к делу, не тратя времени на бесполезные увещевания. Должен признать, трусом этого малого никак не назовешь, – поджав губы, изрек Малеверер. – Ну, тогда я решил уважить его просьбу и приказал тюремщикам привязать его к дыбе. А после погнал их прочь – ведь признания Бродерика предназначены не для их ушей. Так что нам с Редвинтером пришлось вертеть колеса своими руками. Минуту, а то и больше арестант не издавал ни звука. А потом заверещал как резаный и тут же потерял сознание. Нам с Редвинтером стоило немалых усилий привести его в чувство. Я уже начал беспокоиться. А Редвинтер, тот вообще переполошился. Сказал, что нам лучше прекратить.
– Однажды заключенный, которого он подверг пыткам, умер, – пояснил я. – Архиепископ Кранмер был тогда очень недоволен.
– Если Бродерик отдаст концы, так ничего и не сказав, король спустит с меня шкуру, – проворчал Малеверер. – И почему только он такой неженка, скажите на милость?
– Долгое тюремное заключение дает себя знать. К тому же он два раза пытался отравиться. Да и путешествие в душной тесной карете отняло у него много сил.
– Между прочим, вам поручено следить за его здоровьем, – буркнул Малеверер.
– Я делал все, что мог.
– И в результате едва не уморили Бродерика. Ну, теперь я сам о нем позабочусь. Буду кормить его как на убой. И ручаюсь, по прибытии в Тауэр он будет свеж как огурчик. Редвинтер не осмелится мне перечить. А вы можете считать свою миссию законченной.
– Но архиепископ Кранмер…
– Я действую согласно распоряжению Тайного совета, – отрезал Малеверер.
– Понимаю, – кивнул я.
Мне оставалось лишь смириться с неизбежным. И, следуя примеру Понтия Пилата, умыть руки.
– Сэр Уильям, не известно ли вам, как долго мы пробудем в Халле? – спросил я.
Малеверер указал на окно.
– Все зависит от погоды. Что до корабля, он готов к отплытию. Помимо Бродерика на нем поплывут несколько чиновников, которые хотят попасть в Лондон как можно быстрее. Будем надеяться, в ближайшие дни дождь прекратится. В любом случае, добираться до Лондона верхом не имеет смысла: дождь превратил дороги в месиво, и тяжелая карета с арестантом будет постоянно застревать.
Он бросил грозный взгляд на окно, усеянное дождевыми брызгами.
– А мне будет позволено вернуться в Лондон на корабле? – набравшись храбрости, осведомился я.
Малеверер освободил меня от попечений о Бродерике, так что мне уже не было необходимости возвращаться в Лондон вместе с ним. Но мне отчаянно хотелось как можно скорее оказаться дома. К тому же я знал, что у Джайлса не хватит сил добраться до Лондона верхом. С замирающим сердцем я ожидал отказа, но, к моему великому удивлению, Малеверер кивнул в знак согласия.
– Да.
– А нельзя ли мне захватить с собой и мастера Ренна? – окончательно осмелел я. – А также мистрис Ридбурн?
Упоминать о Тамазин было откровенной дерзостью, но я дал обещание, от которого не мог отступить.
– Я не имею к этому касательства, – пожал плечами Малеверер. – Обратитесь в контору управляющего двором. Насколько мне известно, на корабле есть места. Но чиновники, скорее всего, потребуют платы.
– Благодарю вас.
– Приберегите свои благодарности до того времени, как окажетесь в Лондоне живым и невредимым, – изрек Малеверер.
И, бросив насмешливый и зловещий взгляд, он вышел из комнаты, оставив меня в некоторой растерянности.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Погода никак не желала меняться к лучшему. Дожди шли постоянно, а если день обходился без них, порывистый ветер с юго-востока гнал по небу свинцовые тучи. Ни один корабль не мог выйти в плавание. По слухам, король посетил укрепления, расположенные на другом берегу реки. Во время этой поездки он продрог и промок до нитки.
«Хоть он и считает себя наместником Бога на земле, распоряжаться погодой не в его власти», – злорадно подумал я.
Несмотря на то, что мы отлично устроились на постоялом дворе, затянувшееся ожидание изрядно утомляло. Особенно тосковал Барак. Поврежденная нога все еще ограничивала его передвижения, и, проводя целые дни в четырех стенах, он пребывал в мрачном и раздражительном настроении. Однако стоило ему увидеть Тамазин, он мигом преображался. Во время ее визитов я из деликатности выходил и отправлялся к Джайлсу.
Со времени нашей размолвки в Леконфилде Тамазин держалась со мной холодно и отчужденно, а мастера Ренна вообще старалась избегать. Судя по всему, она не могла простить нам смерти Дженнет Марлин, позабыв о том, что эта женщина намеревалась убить меня.
Мы с Джайлсом побывали в конторе управляющего двором, и старый законник выложил немалую сумму, дабы обеспечить местом на корабле не только себя, но и Барака с Тамазин. Джек, узнав об этом, не поскупился на изъявления искренней благодарности, а Тамазин лишь холодно кивнула, приняв услугу как должное.
Стоило дождю прекратиться хоть на несколько часов, Джайлс не упускал возможности совершить прогулку по городу. Как-то после обеда мы сидели в его комнате у огня, и мой друг рассказывал, чем занимался утром. В последнее время старик чувствовал себя неплохо. Однообразная жизнь, которую мы вели, не только нагоняла скуку, но и благотворно сказывалась на здоровье.
– Сегодня я свел знакомство кое с кем из местных стряпчих, – сообщил Джайлс. – Они живут в квартале у самой реки. Там у них даже есть небольшая библиотека.
Это известие заинтересовало меня, ибо в последние дни я часто жалел об отсутствии книг, которые изрядно скрасили бы мой досуг.
– Собрание, спору нет, не слишком богатое. Но старых сборников судебных постановлений там предостаточно. От нечего делать я проглядел их. Библиотека находится в доме одного барристера, все прочие законники могут пользоваться ею за небольшую плату.
– Даже те, кто выступает в суде против этого барристера? – улыбнулся я.
– А как же иначе? Здесь, вдали от Лондона, люди относятся друг к другу более дружелюбно, даже если по долгу службы и являются противниками. И вот что странно: я никогда более не буду заниматься практикой, а протоколы судебных дел читал с огромным интересом. Удивительно все-таки, какие забавные случаи происходят порой в суде. Жаль, что я уже никогда…
Джайлс осекся, не договорив, и на лицо его набежала печальная тень.
– Гоните прочь тяжелые мысли, – мягко посоветовал я. – Хотя, наверное, это невозможно.
– Сейчас я думаю о том, что мне предстоит, без всякого содрогания, – произнес Джайлс, пристально глядя на меня. – Когда я понял, что болезнь моя неизлечима, отчаянию не было предела. Но за несколько месяцев, прошедших с тех пор, мне удалось примириться с неизбежным. Я уйду со спокойной душой, если сумею уладить последнее дело, которое осталось мне в этой жизни. Отыскать Мартина и примириться с ним. Мне будет легче умирать, сознавая, что я оставил наследство своему кровному родственнику, который будет вспоминать обо мне с благодарностью.
Ренн непроизвольно сжал пальцы в кулак, изумруд на перстне сверкнул в свете свечи.
– Мы непременно отыщем вашего племянника, – заверил я.
И тут же в памяти всплыли слова Малеверера о лондонских законниках, которые являлись ядром заговора.
– Благодарю вас, Мэтью, – кивнул Джайлс и отвел взор к окну. – Кажется, дождь прекратился. Идите наденьте мантию законника, и я провожу вас в библиотеку.
– Господи боже, когда мы наконец выберемся отсюда! – вздохнул я. – Хоть бы завтра погода переменилась!
– Скажите, а тот арестант, Бродерик, он ведь поплывет на корабле вместе с нами? – неожиданно спросил Джайлс.
– Да.
Я уже сообщил ему, что Малеверер освободил меня от обязанностей, связанных с Бродериком.
– Надеюсь, за эти дни он немного окреп.
– А когда мы окажемся в Лондоне, он попадет прямо в Тауэр.
– Именно так.
– Что ж, лучше не думать о том, что ему предстоит.
Мы вышли на улицу, и я с наслаждением вдохнул свежий воздух. Многие участники путешествия воспользовались погожим вечером, чтобы прогуляться. Я заметил, что к нам приближаются несколько клерков. Среди них был грубиян, некогда позволивший себе издевательские замечания в мой адрес. Я нахмурился и отвернул голову.
– Мастер Шардлейк!
Я поверить не мог, что кто-то из клерков осмелился окликнуть меня на улице. Чело мое разгладилось, когда я узнал сержанта Ликона, сменившего военный мундир на синий камзол и штаны. В этом наряде сержант, статный и белокурый, выглядел настоящим красавцем.
– Добрый вечер, сержант! Как поживаете? Вы помните мастера Ренна?
– Разумеется, сэр, – ответил Ликон, почтительно поклонившись Джайлсу.
– А почему вы не в форме?
– Сейчас я не на службе, только и всего. Решил немного подышать воздухом, пока этот проклятый дождь не зарядил вновь.
– Мы тоже гуляем. Если хотите, можете составить нам компанию, – предложил я, так как заметил, что сержант хочет со мной поговорить. – Вы получили какие-нибудь известия от ваших родителей?
– Получить-то получил, да новости у них скверные, – вздохнул Ликон. – Представляете, моего дядю, того самого, что писал для них все бумаги, разбил паралич.
– Весьма сожалею.
– Сэр, вы по-прежнему намерены помочь нам по возращении в Лондон? – спросил сержант, и в голубых его глазах мелькнуло умоляющее выражение. – Если это так, я напишу родителям, чтобы они приехали в Лондон во что бы то ни стало.
– Я никогда не отказываюсь от своих обещаний. Как только ваши родители приедут в Лондон, приводите их в Линкольнс-Инн.
– Если бы знать, когда я сам окажусь в Лондоне. Я ведь вернусь на корабле. Но одному богу известно, когда он отплывет.
– А, так вы тоже поплывете на корабле?
– Ну да. Вместе с Бродериком. Арестант не может обходиться без охранников.
– А вы его видели? – осведомился я. – Как он себя чувствует?
– С тех пор как мы сюда прибыли, я ни разу его не видел, – покачал головой Ликон. – Он под охраной надзирателей из городской тюрьмы. Я слышал лишь, что его вздернули на дыбу, но быстро прекратили пытку, потому что он едва не отдал богу душу. Похоже, Редвинтер, который весь путь до Халла не давал арестанту носа высунуть из душной кареты, оказал ему добрую услугу.
– Может, вы и правы.
Мы миновали несколько узких улиц, ведущих к реке Халл. Был час отлива, и чайки, борясь с порывами ветра, носились над мусорными кучами, покрывавшими обнажившиеся берега.
– Мне пора возвращаться, – сказал сержант.
– Напишите родителям, чтобы не отчаивались. Будем надеяться, им не придется расставаться со своей фермой.
Ликон поклонился и зашагал прочь.
– Семья этого парня лишилась своей земли по моей вине, – сообщил я, проводив парня глазами.
– Как это могло произойти?
Я вкратце рассказал Джайлсу о земельной тяжбе, которую разрешил столь несправедливо.
– Не вините себя, – заявил он, внимательно меня выслушав. – Всему виной алчные землевладельцы, которые налетели на монастырские угодья, словно голодные стервятники.
– Монахи, будучи землевладельцами, тоже притесняли арендаторов.
– История семьи сержанта свидетельствует об обратном.
Я не нашелся что ответить.
– Идемте, библиотека уже совсем близко, – сказал Джайлс.
Мы свернули на улицу, застроенную ухоженными четырехэтажными домами, и постучали в одну из дверей. Слуга провел нас через хорошо обставленный холл, и мы оказались в просторной комнате, от пола до потолка заставленной книжными полками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115