– Идемте отсюда, приятель, – добродушно сказал он. – Только прежде оденьтесь. Вот ваш камзол и рубашка.
Он помог мне накинуть одежду и, поддерживая за локоть, повел прочь из жуткого застенка.
– Что произошло? – спросил я, обретя в коридоре дар речи.
Собственный голос показался мне чужим, рана во рту по-прежнему кровоточила. До сего дня мне удавалось сохранить почти все зубы, чем я немало гордился.
– Вас приказано доставить в Хэмптон-Корт, к архиепископу Кранмеру. Вот только не знаю, кто там о вас позаботится. Ведь, сами знаете, Кранмер лишился своего тюремщика. Ох, и подвел же этот чертов Редвинтер нас с Билли! – горестно вздохнул толстяк.
Свернув за угол, я увидел Барака, который стоял у письменного стола в обществе юного Билли. Сердце мое радостно подскочило. От вчерашней растерянности Джека не осталось и следа; судя по его бодрому и самоуверенному виду, ему удалось добиться успеха. Впрочем, стоило ему увидеть меня, он изменился в лице.
– Господи боже! – взревел он. – Что вы с ним сделали, канальи! Да я вас…
– Мы тут ни причем, – перебил его толстяк. – Его пытали по приказу сэра Джейкоба. Мой вам совет – берите его и увозите отсюда подобру-поздорову, пока архиепископ не передумал.
– У нас и так хлопот полон рот, – вставил Билли. – Говорят, вскоре прибудет здоровенная барка с новыми заключенными.
– Ничего, камер на всех хватит, – буркнул толстяк.
Барак сжал мою руку.
– Сколько зубов вам вырвали эти сукины дети?
– Всего один.
– Идемте отсюда быстрее. В Хэмптон-Корт мы доберемся по реке. Дождь льет как из ведра, но я захватил для вас плащ и одеяло. Кстати, вот ваши вещи.
И он протянул мне кинжал, кошелек и печать Кранмера, отобранные при обыске.
– Вы не собираетесь снять с него цепи, болваны? – обратился Барак к тюремщикам.
– Сейчас снимем, – невозмутимо откликнулся толстяк.
Отобрав ключ из связки, висевшей у него на поясе, он, пыхтя, наклонился и освободил сначала мои ноги, потом – левое запястье. Когда дело дошло до правого, тугого наручника, ключ отказался поворачиваться.
– Что за проклятье такое, – пробормотал тюремщик.
– А вы поплюйте на ключ, – посоветовал Барак.
Тюремщик последовал совету, но справиться с ключом ему так и не удалось.
– Похоже, вам придется носить этот браслет до гробовой доски, приятель, – усмехнулся он.
Барак нагнулся и осмотрел наручник.
– Проржавел насквозь, – сообщил он. – Тут без инструментов не обойдешься. Дома я избавлю вас от этого украшения. Но только как вы предстанете перед архиепископом, волоча за собой трехфутовую цепь? Снимите хотя бы этот замок, – повернулся Барак к тюремщикам.
Наручник был соединен с цепью при помощи крошечного замка. Толстяк, ворча, вновь принялся копаться в своей связке. Наконец он нашел подходящий ключ, отпер замок, и цепь со звоном упала на пол. До сей поры я наблюдал за его действиями совершенно безучастно и только облизывал свои потрескавшиеся и вспухшие губы. Но, освободившись от цепи, я неожиданно для себя самого разразился рыданиями, которые эхо разнесло под низкими сводами. Барак бережно взял меня за руку и повел вверх по лестнице через главный холл. На этот раз мне было совершенно наплевать, что солдаты видят меня в столь неприглядном обличье. Задавать вопросы не было сил; я лишь покорно ковылял вслед за Бараком.
Мы спустились по ступеням Белой башни, и я ощутил под ногами мягкую траву, а на лице – дождевые струи. Вскоре мы вновь оказались у ворот Изменников, через которые я попал в Тауэр. Там нас ожидали лодка, солдат и лодочник в ливрее слуг Кранмера. Проливной дождь вспучил поверхность Темзы, превратив ее в тысячи маленьких водоворотов. Лодочник протянул руку, чтобы помочь мне сесть.
– Осторожнее, ему здорово досталось, – предупредил Барак.
Мы опустились на скамью, и лодочник взялся за весла. Барак накинул мне на плечи одеяло. Я по-прежнему пребывал в оцепенении и, потирая рукой ноющую челюсть, молча смотрел на руку. Мимо нас проплыла барка, которая направлялась к воротам Изменников. Пассажирами ее были джентльмены и леди, окруженные солдатами; все они имели до крайности испуганный вид и не обращали внимания на то, что дождь мочит их роскошные наряды. С изумлением я увидел Франциска Дерема, утратившего все свое высокомерие; белый как мел, он скрючился на скамье. Узнал я также и некоторых дам из свиты королевы. Среди них была леди Рочфорд. Она тоже увидела меня – об этом красноречиво говорил ее исполненный ужаса взгляд. Заметив мой окровавленный рот, она испустила душераздирающий вопль и попыталась встать. Солдат заставил ее опуститься на скамью. Леди Рочфорд вновь испустила вопль, который стоял у меня в ушах еще долго после того, как барка въехала в ворота.
– Вы видели леди Рочфорд? – обратился я к Бараку. – Неужели она арестована?
– Похоже, так и есть. Вероятно, шашни королевы и Калпепера вышли наружу.
– Если и нет, это произойдет в самом скором времени, – мрачно проронил я.
– Но нам это только на пользу, – заявил Барак.
– Пожалуй. После того как эта история перестанет быть тайной, наша к ней причастность никого не будет волновать.
– А какая участь ожидает королеву?
– Полагаю, она кончит свои дни на плахе. Бедное дитя. Бедное неразумное дитя.
Слезы вновь хлынули у меня из глаз. Я вытирал их рукавом и морщился, задевая истерзанную челюсть.
– Вы в состоянии говорить с Кранмером? – осведомился Барак, обеспокоенно глядя на меня.
– Я должен с ним поговорить во что бы то ни стало. Значит, вам удалось к нему проникнуть? – спросил я, с трудом переводя дух.
Барак тряхнул головой, с волос его полетели дождевые капли.
– Перво-наперво я отправился в Гилдхолл и повидался с вашим другом мастером Верви. Вы были правы: в тот самый день, когда вас арестовали, в Городской совет явился приспешник Рича. Он сообщил, что вы – государственный преступник и Городскому совету следует прервать с вами всякие сношения, ну и, разумеется, отказаться от порученного вам дела. Узнав, что вы в Тауэре, они все перепугались до полусмерти. И быстренько согласились отказаться от тяжбы. При условии, что каждая из сторон заплатит свои судебные издержки. Так что, как это ни печально, вам не удастся разбить этого пройдоху Билкнэпа в пух и прах.
– Наплевать, – буркнул я. – Вы как в воду глядели, Джек. Я дорого заплатил за свое упрямство.
– Потом я двинул в Уайтхолл, – продолжал Барак. – Попытался получить там разрешение посетить Кранмера в Хэмптон-Корте. Но выяснилось, что это мертвый номер: во дворец никому ходу нет. Один из моих знакомых в Уайтхолле сообщил мне, что королева арестована, хотя никто еще не знает, по какой причине. У меня было и руки опустились. Но тут ваш старый друг пришел мне на помощь.
– Что еще за друг такой?
– Мастер Саймон Крейк, – с улыбкой сообщил Барак.
– Крейк?
– Я слонялся в Уайтхолле по коридорам, и, думаю, вид у меня был не слишком жизнерадостный. Он подошел ко мне и спросил, что случилось. Я сказал, что вы арестованы. И скорее всего, это происки Рича. Он заявил, что Рича ненавидит, а вам обязан по гроб жизни. Быстренько написал письмо в контору лорда-камергера в Хэмптон-Корте и поручил меня отвести.
– Но со слов здешнего смотрителя я понял, что меня оклеветал один из клерков Саймона Крейка. Он заявил, будто я дружески болтал с Деремом и радовался, что тот наставил королю рога…
Барак расхохотался.
– Я представил, с какой миной вы могли бы это произнести, – пояснил он.
– Значит, Рич обратился прямо к клерку, минуя его патрона.
– Старина Крейк не так уж плох, хотя он и любит, чтобы бабы угощали его розгами по заднице. Кстати, он просил передать, что очень вам сочувствует.
– А я был уверен, что он всегда пляшет под дудку Рича. Значит, в конце концов вам удалось увидеть Кранмера?
– Только его секретаря. Господи боже, в Хэмптон-Корте творится настоящее светопреставление. Солдаты-караульные все время ходили за мной по пятам. Они отвели меня к секретарю Кранмера, и я все ему рассказал. Он отправился к архиепископу и вернулся с приказом забрать вас из Тауэра и отвезти в Хэмптон-Корт.
Он бросил виноватый взгляд на мой окровавленный рот.
– Богом клянусь, я старался не терять времени даром. Прошлую ночь я глаз не сомкнул.
– Я никогда не забуду, что вы для меня сделали, Джек. – Голос мой дрогнул. – Не выразить словами, как я вам признателен.
Лодка быстро шла по самой середине реки. Я сжался под одеялом, по которому упорно барабанили дождевые струи. Вестминстер и дворец Ламбет остались позади.
– Редвинтер мертв, – проронил я, окинув взглядом башню Лоллард. – Он повесился вчера в камере.
– Туда ему и дорога, – буркнул Барак.
– Честно скажу, мне его жаль.
– Вы слишком жалостливы. И частенько во вред себе.
– Может, вы и правы. Как себя чувствует мастер Ренн?
– Ему лучше. Я ведь приводил к нему старого мавра.
– Гая?
На душе у меня стало немного легче при упоминании о старом друге.
– Он осмотрел мою ногу и сказал, что она почти зажила. Что до мастера Ренна, по его словам, старикан изнурен до крайности. Но несколько дней отдыха и хорошая пища номогут ему восстановить силы. Я спросил его, сколько еще протянет мастер Ренн, – сказал Барак, и лицо его стало серьезным. – Он ответил: около месяца. И боли все время будут усиливаться.
– Дай бог, нам удастся отыскать его племянника.
– Конечно удастся. Он не иголка, а Лондон – не стог сена.
– Да, но Мартин Дейкин – приверженец традиционных взглядов и к тому же уроженец севера. Помните, я говорил вам, что видел Бернарда Лока за день до того, как его казнили?
– Помню.
– Так вот, я спросил его, знает ли он Мартина Дейкина. Лок ответил, что знает, но Дейкин ни в чем не замешан. Но выражение, с которым он это сообщил, показалось мне весьма странным. Почти насмешливым.
– Я слышал, что сейчас во всех юридических корпорациях полным-полно соглядатаев, посланных Тайным советом. Они донимают людей расспросами, пытаются выяснить, не завелась ли где измена. Прежде всего их интересует Грейс-Инн.
– Кто-нибудь арестован?
– Мне об этом ничего не известно. Кстати, я сказал старому мавру о том, что с вами приключилось. И он тут же вознамерился бежать в Тауэр. Мне с трудом удалось его удержать.
– Он верный друг, – улыбнулся я.
– Должен сказать, дома у вас не все гладко. Джоан и Тамазин, мягко говоря, не слишком поладили.
– Надеюсь, у вас хватило ума поселиться с Тамазин в разных комнатах?
– Дело не в этом, – пожал плечами Барак. – Они наперебой ухаживают за стариной Ренном и никак не могут его поделить. Две женщины под одной крышей – это всегда раздоры. Но Тамазин всячески старается не сердить Джоан.
Мысль о том, что Тамазин хозяйничает у меня дома, была мне не особенно приятна, но я постарался не выдать своего неудовольствия.
– В конце концов вы окажетесь у Тамазин под каблуком, – только и позволил я себе заметить.
– Не на такого напала, – ухмыльнулся Барак. – Да, завтра я должен встретиться с одним из своих приятелей. С тем самым, кого я просил разузнать об отце Тамазин.
– И что ему удалось выяснить?
– В записке, которую я получил, говорится лишь, что у него есть для меня новости.
Мы погрузились в молчание. Я потирал то ноющую челюсть, то руку, сдавленную наручником. При виде показавшихся вдали башен Хэмптон-Корта душа моя вновь ушла в пятки.
Солдаты, перегородив пристань, проверяли документы у всех, прибывших в Хэмптон-Корт. Барак показал им письмо Кранмера, то самое, что вызволило меня из Тауэра. Нам приказали подождать под деревянным навесом вместе с другими визитерами. Я попытался по возможности привести в порядок свою разорванную одежду и спустил пониже манжет рубашки, дабы скрыть наручник. Под железным браслетом образовалась глубокая ссадина, боль в десне заставляла меня постоянно морщиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115