Малеверер выглянул в коридор и позвал стражника.
– Обыщите его, – распорядился он. – Проверьте, не прячет ли он что-нибудь в штанах и под камзолом. Бумаг было много? – спросил он, повернувшись ко мне.
– Шкатулка была полна наполовину. Пачка документов должна получиться достаточно толстой.
– Приступайте, – кивнул Малеверер стражнику.
Тот принялся ощупывать Крейка, хлопая его по животу и плечам. Несчастный коротышка, красный как рак, обливался потом.
– Ничего нет, – объявил наконец стражник.
На лице Малеверера мелькнула тень разочарования.
– Обыщите его, – бросил он, кивнув на Барака. – На всякий случай.
Стражник принялся ощупывать Барака.
– Вы можете идти, – процедил Малеверер, обернувшись к Крейку. – Пока я вас не задерживаю. Но, признаюсь, ваш рассказ не вызвал у меня большого доверия. Трудно представить, что злоумышленник, услышав ваши шаги, успел убежать, а вы его даже не видели. Так что, сэр, вы под подозрением. К тому же ваши папистские пристрастия ни для кого не составляют тайны.
Крейк, едва не плача от обиды и испуга, вышел из комнаты. Малеверер устремил презрительный взгляд на Барака.
– Вы можете остаться, – произнес он. – Насколько мне известно, вы пользовались особым доверием лорда Кромвеля?
– Вы хорошо осведомлены, сэр, – с невозмутимым видом подтвердил Барак.
– Вы даже не представляете, как далеко простирается моя осведомленность, – самодовольно изрек Малеверер.
Я попытался встать. Барак помог мне добраться до стула.
– Вижу, вы совсем оправились, – заявил сэр Уильям, смерив меня взглядом.
– Да, сэр. Я чувствую лишь небольшое головокружение и головную боль.
– Голова у вас оказалась на редкость крепкой, – усмехнулся вельможа. – А может, вас спасло то, что она слишком глубоко ушла в плечи.
Малеверер пересек комнату и уселся на краешке стола, скрестив ноги.
– Так что за бумаги были в шкатулке? – вопросил он, буравя меня ледяными глазами.
– Я успел просмотреть лишь четыре верхних документа. Там были еще бумаги, но об их содержании я не имею представления. Сверху лежал листок, на котором было изображено генеалогическое древо королевской семьи. Нарисовано от руки, довольно грубо.
– И с кого же оно начиналось? Подумайте и дайте точный ответ.
– С Ричарда, герцога Йоркского, отца Эдуарда Четвертого. И с его супруги, герцогини Сесиль Невиль.
Малеверер глубоко вздохнул и разразился язвительным хохотом.
– О да, – бросил он. – Все началось с Сесиль Невиль.
Я с удивлением заметил, что во взгляде его мелькнула горечь.
– Вы сможете нарисовать это древо? – обратился он ко мне. – В точности так, как оно было нарисовано на исчезнувшем листке.
– Думаю, что смогу, – кивнул я.
– Надеюсь, вы не переоцениваете своих способностей, – изрек Малеверер. – Вообще-то крючкотворы обладают хорошей памятью на документы. Это им необходимо, дабы уснащать свою речь цитатами и морочить людей. Займитесь рисованием сегодня же. Но никому не показывайте своего творения. Когда закончите, пусть Барак принесет рисунок мне.
– Хорошо, сэр.
– Что вы еще успели увидеть?
– Листок, на котором была нацарапана одна из легенд о волшебнике Мерлине. Знаете, одно из этих пустых предсказаний, согласно которому нынешний король вызовет гнев Господень и будет лишен царства. В этом предсказании король был назван еретиком, – добавил я после недолгого колебания.
– Нашли чем удивить, – цинично усмехнулся Малеверер. – Эти фальшивые пророчества всем успели изрядно надоесть. В дни «Благодатного паломничества» всех нас накормили ими досыта. Судя по вашим словам, весь этот хлам яйца выеденного не стоит, – буркнул он. – Неужели там не было ничего достойного внимания?
– Был еще документ, написанный на пергаменте. Копия парламентского акта. Правда, я о подобном акте никогда не слыхал. Он был озаглавлен «Titulus Regulus».
Услышав это, Малеверер едва не подпрыгнул на месте.
– Что? – рявкнул он и, взяв себя в руки, спросил более спокойным тоном: – Вы прочли этот документ?
– Нет, лишь проглядел титульную страницу. Он относится ко времени правления Ричарда Третьего.
Несколько мгновений Малеверер хранил молчание, лишь пальцы его беспрестанно теребили конец окладистой черной бороды.
– Это вовсе не парламентский акт, – изрек он наконец. – Это подделка.
– Но я собственными глазами видел печать…
– Господи боже, вы что, меня не слышали? – в досаде возвысил голос сэр Уильям. – Говорят вам, это подделка. Дело рук сторонников Ламберта Симнеля, который выступил против отца нынешнего короля, выдавая себя за одного из принцев, заключенных в Тауэр.
В том, что Малеверер лжет, у меня не было ни малейших сомнений. Видел я также, что одно упоминание о таинственном акте привело его в величайшее смятение.
– А что представлял из себя четвертый документ? – спросил он нарочито равнодушным голосом.
– Ко всем предыдущим он не имел никакого отношения. То был ветхий листок, покрытый неумелыми каракулями. Он содержал признание некого Эдварда Блейбурна, который на смертном одре решил покаяться в некогда совершенном тяжком грехе.
У Малеверера, казалось, перехватило дыхание.
– И что это был за грех? – медленно произнес он. – Вы успели прочесть?
– Удар обрушился на мою голову как раз в тот момент, когда я собирался это сделать.
– Значит, вы не прочли это так называемое признание?
Голос Малеверера внезапно упал до шепота.
– Нет, – ответил я, глядя ему прямо в глаза.
– Вы сказали, листок был ветхий, – произнес он после недолгого молчания. – А число и год на нем не стояли?
– По крайней мере, в верхней части документа даты не было, – заверил я и, помешкав, произнес: – Человека, который сделал признание, звали Блейбурн. Это же имя произнес перед смертью мастер Олдройд.
– Да, я помню, – кивнул Малеверер. – Стекольщик, как выяснилось, был вовсе не так прост. Он принимал участие в заговоре, целью которого было свержение короля.
Малеверер вперил в меня долгий испытующий взгляд.
– Вы можете поклясться в том, что не прочли документа и пребываете в неведении относительно греха, совершенного Блейбурном? Подумайте, прежде чем ответить. Помните: ложь может иметь для вас самые печальные последствия.
– Если вам угодно, сэр, я могу принести клятву на Библии.
Несколько мгновений Малеверер продолжал сверлить меня взглядом, потом резко отвернулся. Судя по всему, он пребывал в растерянности. Потом он вновь сверкнул глазами на нас с Бараком.
– Ваша глупость породила множество проблем, – процедил он. – Если бы у вас хватило ума сохранить шкатулку, бумаги были бы сейчас у меня в руках. И откуда вы только о ней узнали? – вопросил он, сжав свои огромные кулаки. – Ах да, мальчишка.
– Да, ученик стекольщика, сам того не желая, выдал тайник…
– Барак все рассказал мне, – нетерпеливо перебил Малеверер. – Остается лишь сожалеть о том, что вчера меня срочно вызвали в Тайный совет и я не успел допросить этого щенка. Придется сделать это сейчас. Приведите мальчишку, – кивнул он стражнику.
Стражник вышел из комнаты. Малеверер уселся за стол, взял перо и принялся что-то торопливо писать, время от времени обращаясь ко мне с вопросами. Так он записал весь мой рассказ. Я украдкой бросил взгляд на Барака, мысленно радуясь тому, что ни на йоту не погрешил против истины.
– Сэр, могу я узнать, кому предназначены ваши записи? – осмелился я спросить.
– Тайному совету, – кратко бросил Малеверер, даже не подняв головы.
В дверь постучали. Два стражника ввели в комнату рыжеволосого мальчугана. Подмастерье находился в прескверном состоянии: разбитые губы распухли, на щеке темнел синяк. Костюм его состоял лишь из рубахи, едва прикрывавшей задницу. Подол рубахи был испачкан испражнениями, так же как и жирные ноги мальчишки. Смрад он распространял такой, что меня замутило.
– Этот паршивец обделался по дороге, – сообщил один из стражников.
Малеверер расхохотался.
– Хорошо, что он успел сделать это прежде, чем оказался здесь, – сказал он. – Отпустите его.
Стражники выпустили несчастного Грина, который, качнувшись, замер на месте. Молящий его взгляд был устремлен на сэра Уильяма, глаза едва не выскакивали из орбит.
– Ну, шалопай, ты готов рассказать нам все, что ты знаешь? – вопросил вельможа.
– Мастер! – возопил мальчишка, отчаянно ломая руки. – Провалиться мне на этом месте, я ничего не знаю! Ровным счетом ничего!
– Прекрати скулить! – бросил Малеверер и угрожающе сжал огромный кулак. – Иначе тебе придется лишиться тех зубов, которые у тебя еще остались.
Мальчик смолк, содрогаясь всем телом.
– Видишь этих джентльменов? Вчера они разговаривали с тобой? Еще до того, как я явился в дом твоего хозяина.
– Да, сэр, они со мной разговаривали, – пробормотал злополучный Пол Грин.
– Законник сказал, ты все время глазел на стену в спальне твоего хозяина. Сегодня утром они с помощником были в доме мастера Олдройда и обнаружили в стене тайник. А там было вот это.
И Малеверер указал на шкатулку.
Мальчик бросил взгляд на расписной деревянный ящик и побледнел от ужаса.
– Вижу, эта вещь тебе знакома. Расскажи все, что ты о ней знаешь.
Прежде чем заговорить, несчастный Грин несколько раз тяжело перевел дух.
– Иногда к мастеру приходили гости, с которыми он запирался в своей комнате, – сообщил он наконец. – Мне страх до чего хотелось знать, чем они там занимаются. И как-то раз я подглядел в замочную скважину. Видно, нечистый попутал меня совершить такой скверный поступок. Я увидел, что мастер и его гости сидят на кровати и читают какие-то бумаги. У них была толстенная пачка бумаг. А еще я увидел дыру в стене и эту самую шкатулку. Кто-то из них сказал: «Этого будет достаточно, чтобы…» – ну, чтобы скинуть этого самого… короля.
– Он так и сказал – короля? – уточнил Малеверер, от которого не ускользнуло замешательство мальчугана.
– Нет, мастер. Они назвали короля… по совести говоря, они называли его старым еретиком.
Произнеся эти слова, Грин в ужасе подался назад, но Малеверер лишь удовлетворенно кивнул.
– Я так испугался, что больше не захотел слушать, и поскорее ушел прочь, – завершил свой рассказ подмастерье.
– И когда это было?
– Где-то в начале года. Наверное, в январе. Я помню, повсюду лежал снег.
– Услышав столь злонамеренные речи, ты должен был немедленно явиться в Совет северных графств и сообщить о заговоре против короля, – сурово изрек Малеверер.
– Но я… я испугался, мастер.
Несколько мгновений вельможа сверлил парнишку взглядом, потом произнес негромко и веско:
– А теперь, юноша, ты должен рассказать нам, кто именно приходил в гости к твоему хозяину. Если ты солжешь, тебе не миновать тюрьмы, где тебя познакомят с тисками и дыбой. Ты хорошо меня понял?
Лицо Грина, и без того бледное, приобрело зеленоватый оттенок.
– Я… я не знаю этих людей, – пробормотал он, сотрясаясь всем телом. – Они приходили к хозяину много раз, с конца прошлого года до нынешней весны, когда заговор раскрыли. Наверняка они не из Йорка, потому что я ни разу не видал их в городе. Приходили они всегда вечером, после того как стемнеет.
– Опиши, как они выглядели.
– Один из них был высокий и тощий. У него еще была заячья губа.
– А сколько ему лет?
– Около тридцати пяти, мастер. Одевался он бедно, а вот говорил – как настоящий джентльмен. Меня это сильно удивило. Все никак не мог понять, кто же он на самом деле.
– Хм. А второй?
– Этот тоже наверняка был из джентльменов. Хотя выговор у него был какой-то чудной. Видно, прежде он жил на юге. Вот он говорит в точности так же, – добавил Грин, указав на меня дрожащим пальцем.
– Опиши его.
– По возрасту он был такой же, как первый, может, малость постарше. Лицо у него было такое узкое, длинное, волосы темные. Простите, мастер, но больше я ничего не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
– Обыщите его, – распорядился он. – Проверьте, не прячет ли он что-нибудь в штанах и под камзолом. Бумаг было много? – спросил он, повернувшись ко мне.
– Шкатулка была полна наполовину. Пачка документов должна получиться достаточно толстой.
– Приступайте, – кивнул Малеверер стражнику.
Тот принялся ощупывать Крейка, хлопая его по животу и плечам. Несчастный коротышка, красный как рак, обливался потом.
– Ничего нет, – объявил наконец стражник.
На лице Малеверера мелькнула тень разочарования.
– Обыщите его, – бросил он, кивнув на Барака. – На всякий случай.
Стражник принялся ощупывать Барака.
– Вы можете идти, – процедил Малеверер, обернувшись к Крейку. – Пока я вас не задерживаю. Но, признаюсь, ваш рассказ не вызвал у меня большого доверия. Трудно представить, что злоумышленник, услышав ваши шаги, успел убежать, а вы его даже не видели. Так что, сэр, вы под подозрением. К тому же ваши папистские пристрастия ни для кого не составляют тайны.
Крейк, едва не плача от обиды и испуга, вышел из комнаты. Малеверер устремил презрительный взгляд на Барака.
– Вы можете остаться, – произнес он. – Насколько мне известно, вы пользовались особым доверием лорда Кромвеля?
– Вы хорошо осведомлены, сэр, – с невозмутимым видом подтвердил Барак.
– Вы даже не представляете, как далеко простирается моя осведомленность, – самодовольно изрек Малеверер.
Я попытался встать. Барак помог мне добраться до стула.
– Вижу, вы совсем оправились, – заявил сэр Уильям, смерив меня взглядом.
– Да, сэр. Я чувствую лишь небольшое головокружение и головную боль.
– Голова у вас оказалась на редкость крепкой, – усмехнулся вельможа. – А может, вас спасло то, что она слишком глубоко ушла в плечи.
Малеверер пересек комнату и уселся на краешке стола, скрестив ноги.
– Так что за бумаги были в шкатулке? – вопросил он, буравя меня ледяными глазами.
– Я успел просмотреть лишь четыре верхних документа. Там были еще бумаги, но об их содержании я не имею представления. Сверху лежал листок, на котором было изображено генеалогическое древо королевской семьи. Нарисовано от руки, довольно грубо.
– И с кого же оно начиналось? Подумайте и дайте точный ответ.
– С Ричарда, герцога Йоркского, отца Эдуарда Четвертого. И с его супруги, герцогини Сесиль Невиль.
Малеверер глубоко вздохнул и разразился язвительным хохотом.
– О да, – бросил он. – Все началось с Сесиль Невиль.
Я с удивлением заметил, что во взгляде его мелькнула горечь.
– Вы сможете нарисовать это древо? – обратился он ко мне. – В точности так, как оно было нарисовано на исчезнувшем листке.
– Думаю, что смогу, – кивнул я.
– Надеюсь, вы не переоцениваете своих способностей, – изрек Малеверер. – Вообще-то крючкотворы обладают хорошей памятью на документы. Это им необходимо, дабы уснащать свою речь цитатами и морочить людей. Займитесь рисованием сегодня же. Но никому не показывайте своего творения. Когда закончите, пусть Барак принесет рисунок мне.
– Хорошо, сэр.
– Что вы еще успели увидеть?
– Листок, на котором была нацарапана одна из легенд о волшебнике Мерлине. Знаете, одно из этих пустых предсказаний, согласно которому нынешний король вызовет гнев Господень и будет лишен царства. В этом предсказании король был назван еретиком, – добавил я после недолгого колебания.
– Нашли чем удивить, – цинично усмехнулся Малеверер. – Эти фальшивые пророчества всем успели изрядно надоесть. В дни «Благодатного паломничества» всех нас накормили ими досыта. Судя по вашим словам, весь этот хлам яйца выеденного не стоит, – буркнул он. – Неужели там не было ничего достойного внимания?
– Был еще документ, написанный на пергаменте. Копия парламентского акта. Правда, я о подобном акте никогда не слыхал. Он был озаглавлен «Titulus Regulus».
Услышав это, Малеверер едва не подпрыгнул на месте.
– Что? – рявкнул он и, взяв себя в руки, спросил более спокойным тоном: – Вы прочли этот документ?
– Нет, лишь проглядел титульную страницу. Он относится ко времени правления Ричарда Третьего.
Несколько мгновений Малеверер хранил молчание, лишь пальцы его беспрестанно теребили конец окладистой черной бороды.
– Это вовсе не парламентский акт, – изрек он наконец. – Это подделка.
– Но я собственными глазами видел печать…
– Господи боже, вы что, меня не слышали? – в досаде возвысил голос сэр Уильям. – Говорят вам, это подделка. Дело рук сторонников Ламберта Симнеля, который выступил против отца нынешнего короля, выдавая себя за одного из принцев, заключенных в Тауэр.
В том, что Малеверер лжет, у меня не было ни малейших сомнений. Видел я также, что одно упоминание о таинственном акте привело его в величайшее смятение.
– А что представлял из себя четвертый документ? – спросил он нарочито равнодушным голосом.
– Ко всем предыдущим он не имел никакого отношения. То был ветхий листок, покрытый неумелыми каракулями. Он содержал признание некого Эдварда Блейбурна, который на смертном одре решил покаяться в некогда совершенном тяжком грехе.
У Малеверера, казалось, перехватило дыхание.
– И что это был за грех? – медленно произнес он. – Вы успели прочесть?
– Удар обрушился на мою голову как раз в тот момент, когда я собирался это сделать.
– Значит, вы не прочли это так называемое признание?
Голос Малеверера внезапно упал до шепота.
– Нет, – ответил я, глядя ему прямо в глаза.
– Вы сказали, листок был ветхий, – произнес он после недолгого молчания. – А число и год на нем не стояли?
– По крайней мере, в верхней части документа даты не было, – заверил я и, помешкав, произнес: – Человека, который сделал признание, звали Блейбурн. Это же имя произнес перед смертью мастер Олдройд.
– Да, я помню, – кивнул Малеверер. – Стекольщик, как выяснилось, был вовсе не так прост. Он принимал участие в заговоре, целью которого было свержение короля.
Малеверер вперил в меня долгий испытующий взгляд.
– Вы можете поклясться в том, что не прочли документа и пребываете в неведении относительно греха, совершенного Блейбурном? Подумайте, прежде чем ответить. Помните: ложь может иметь для вас самые печальные последствия.
– Если вам угодно, сэр, я могу принести клятву на Библии.
Несколько мгновений Малеверер продолжал сверлить меня взглядом, потом резко отвернулся. Судя по всему, он пребывал в растерянности. Потом он вновь сверкнул глазами на нас с Бараком.
– Ваша глупость породила множество проблем, – процедил он. – Если бы у вас хватило ума сохранить шкатулку, бумаги были бы сейчас у меня в руках. И откуда вы только о ней узнали? – вопросил он, сжав свои огромные кулаки. – Ах да, мальчишка.
– Да, ученик стекольщика, сам того не желая, выдал тайник…
– Барак все рассказал мне, – нетерпеливо перебил Малеверер. – Остается лишь сожалеть о том, что вчера меня срочно вызвали в Тайный совет и я не успел допросить этого щенка. Придется сделать это сейчас. Приведите мальчишку, – кивнул он стражнику.
Стражник вышел из комнаты. Малеверер уселся за стол, взял перо и принялся что-то торопливо писать, время от времени обращаясь ко мне с вопросами. Так он записал весь мой рассказ. Я украдкой бросил взгляд на Барака, мысленно радуясь тому, что ни на йоту не погрешил против истины.
– Сэр, могу я узнать, кому предназначены ваши записи? – осмелился я спросить.
– Тайному совету, – кратко бросил Малеверер, даже не подняв головы.
В дверь постучали. Два стражника ввели в комнату рыжеволосого мальчугана. Подмастерье находился в прескверном состоянии: разбитые губы распухли, на щеке темнел синяк. Костюм его состоял лишь из рубахи, едва прикрывавшей задницу. Подол рубахи был испачкан испражнениями, так же как и жирные ноги мальчишки. Смрад он распространял такой, что меня замутило.
– Этот паршивец обделался по дороге, – сообщил один из стражников.
Малеверер расхохотался.
– Хорошо, что он успел сделать это прежде, чем оказался здесь, – сказал он. – Отпустите его.
Стражники выпустили несчастного Грина, который, качнувшись, замер на месте. Молящий его взгляд был устремлен на сэра Уильяма, глаза едва не выскакивали из орбит.
– Ну, шалопай, ты готов рассказать нам все, что ты знаешь? – вопросил вельможа.
– Мастер! – возопил мальчишка, отчаянно ломая руки. – Провалиться мне на этом месте, я ничего не знаю! Ровным счетом ничего!
– Прекрати скулить! – бросил Малеверер и угрожающе сжал огромный кулак. – Иначе тебе придется лишиться тех зубов, которые у тебя еще остались.
Мальчик смолк, содрогаясь всем телом.
– Видишь этих джентльменов? Вчера они разговаривали с тобой? Еще до того, как я явился в дом твоего хозяина.
– Да, сэр, они со мной разговаривали, – пробормотал злополучный Пол Грин.
– Законник сказал, ты все время глазел на стену в спальне твоего хозяина. Сегодня утром они с помощником были в доме мастера Олдройда и обнаружили в стене тайник. А там было вот это.
И Малеверер указал на шкатулку.
Мальчик бросил взгляд на расписной деревянный ящик и побледнел от ужаса.
– Вижу, эта вещь тебе знакома. Расскажи все, что ты о ней знаешь.
Прежде чем заговорить, несчастный Грин несколько раз тяжело перевел дух.
– Иногда к мастеру приходили гости, с которыми он запирался в своей комнате, – сообщил он наконец. – Мне страх до чего хотелось знать, чем они там занимаются. И как-то раз я подглядел в замочную скважину. Видно, нечистый попутал меня совершить такой скверный поступок. Я увидел, что мастер и его гости сидят на кровати и читают какие-то бумаги. У них была толстенная пачка бумаг. А еще я увидел дыру в стене и эту самую шкатулку. Кто-то из них сказал: «Этого будет достаточно, чтобы…» – ну, чтобы скинуть этого самого… короля.
– Он так и сказал – короля? – уточнил Малеверер, от которого не ускользнуло замешательство мальчугана.
– Нет, мастер. Они назвали короля… по совести говоря, они называли его старым еретиком.
Произнеся эти слова, Грин в ужасе подался назад, но Малеверер лишь удовлетворенно кивнул.
– Я так испугался, что больше не захотел слушать, и поскорее ушел прочь, – завершил свой рассказ подмастерье.
– И когда это было?
– Где-то в начале года. Наверное, в январе. Я помню, повсюду лежал снег.
– Услышав столь злонамеренные речи, ты должен был немедленно явиться в Совет северных графств и сообщить о заговоре против короля, – сурово изрек Малеверер.
– Но я… я испугался, мастер.
Несколько мгновений вельможа сверлил парнишку взглядом, потом произнес негромко и веско:
– А теперь, юноша, ты должен рассказать нам, кто именно приходил в гости к твоему хозяину. Если ты солжешь, тебе не миновать тюрьмы, где тебя познакомят с тисками и дыбой. Ты хорошо меня понял?
Лицо Грина, и без того бледное, приобрело зеленоватый оттенок.
– Я… я не знаю этих людей, – пробормотал он, сотрясаясь всем телом. – Они приходили к хозяину много раз, с конца прошлого года до нынешней весны, когда заговор раскрыли. Наверняка они не из Йорка, потому что я ни разу не видал их в городе. Приходили они всегда вечером, после того как стемнеет.
– Опиши, как они выглядели.
– Один из них был высокий и тощий. У него еще была заячья губа.
– А сколько ему лет?
– Около тридцати пяти, мастер. Одевался он бедно, а вот говорил – как настоящий джентльмен. Меня это сильно удивило. Все никак не мог понять, кто же он на самом деле.
– Хм. А второй?
– Этот тоже наверняка был из джентльменов. Хотя выговор у него был какой-то чудной. Видно, прежде он жил на юге. Вот он говорит в точности так же, – добавил Грин, указав на меня дрожащим пальцем.
– Опиши его.
– По возрасту он был такой же, как первый, может, малость постарше. Лицо у него было такое узкое, длинное, волосы темные. Простите, мастер, но больше я ничего не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115