В отсутствие Барака мне оставалось лишь сверлить злополучную шкатулку глазами. Пальцы у меня были тоньше, чем у Барака, и я попытался потянуть за едва заметный конец булавки, однако все мои усилия остались безрезультатными.
Неожиданно я услыхал легчайший щелчок. Похоже, мне удалось-таки повернуть обломок булавки в замке. Затаив дыхание, я схватился за крышку. Она открылась с неожиданной легкостью. В нос мне ударил запах плесени. Сам не веря в свою удачу, я заглянул внутрь шкатулки.
Она была до половины наполнена какими-то бумагами. Взяв верхнюю из них, я бережно развернул ее и замер от удивления. То была часть родословного древа королевской фамилии, выполненная довольно грубо и неумело, выцветшими от времени чернилами. Фрагмент относился к прошедшему столетию, ко временам Йорков, и, насколько я мог судить, был составлен не слишком тщательно; по крайней мере, некоторые незначительные члены семьи, не оставившие потомства, в нем отсутствовали. До крайности удивленный, я долго вертел пожелтевший листок в руках. Он не содержал ровным счетом ничего секретного – подобное родословное древо можно увидеть во множестве государственных учреждений. Если много лет назад у кого-то возникло желание собственноручно нарисовать родословное древо царствующей семьи, при этом пойдя на некоторые сокращения, зачем было прятать столь невинный документ?
Я вновь заглянул в шкатулку и извлек из нее ветхий листок, на котором было грубо нацарапано несколько строк.
«Сие есть пророчество великого волшебника Мерлина, – прочел я. – Во дни короля Артура сему многомудрому мужу была открыта истина о королях, коим предстоит стать преемниками короля Джона».
Далее следовал откровенный бред о неких монархах по имени Козел, Лев и Осел. Завершалось же пророчество следующим образом: «Восьмой король Генрих получит прозвание Еретика и за свои преступные деяния будет проклят Господом. Государство его будет разделено на три части, и ни один из его наследников не взойдет на престол».
Я с содроганием отложил листок в сторону. Судя по всему, это было одно из тех оскорбительных для короля пророчеств, что во множестве ходили по Лондону во времена «Благодатного паломничества». Распространение подобных измышлений каралось смертью.
Следующий документ был написан не на бумаге, а на большом листе пергамента, сложенном в несколько раз. Я осторожно развернул его. К моему изумлению, на документе красовалась печать парламента. То был парламентский акт, мне, впрочем, не известный.
«Titulus Regulus, – прочел я. – Настоящим актом закрепляется право на престол за ныне царствующим монархом и его потомками…»
О каком монархе шла речь? Я торопливо пробежал глазами документ. Затейливые буквы были выведены с большим искусством. А, вот.
«Наш всемилостивейший повелитель король Ричард Третий».
Никогда прежде мне не доводилось слышать о подобном акте. Я бережно сложил лист пергамента и вновь заглянул в шкатулку. Там оставалось лишь несколько листов дешевой бумаги, покрытых неуклюжими каракулями. Я взял верхний, самый большой.
«Я, Эдвард Блейбурн, находясь на пороге смерти, желаю сделать сие признание, дабы весь мир узнал о моем тяжком грехе», – гласил документ.
Едва я успел пробежать глазами эти строки, как страшный удар, обрушившийся мне на голову, едва не лишил меня чувств. Перед взором все поплыло, однако я успел различить, как на признание Эдварда Блейбурна упала толстая красная капля. Я с трудом сообразил, что это моя собственная кровь. В следующее мгновение новый удар поразил мой затылок. Ноги подогнулись, и я провалился в темноту.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Едва придя в себя, я почувствовал, что меня окружает тепло. Несколько мгновений я наслаждался этим приятным ощущением, думая о том, что за время своего пребывания в Йорке успел притерпеться к постоянному холоду и сырости. Но какая нелегкая принесла меня в Йорк? Внезапно сознание мое прояснилось, и я вспомнил все. Я попытался сесть, но тупая боль в затылке не дала мне поднять голову. Чьи-то руки осторожно уложили меня опять.
– Он очнулся! – донесся до меня голос мастера Крейка. – Слава Всевышнему! Не двигайтесь, сэр, вы серьезно ранены в голову.
Я осторожно открыл глаза и увидел, что лежу на подушках, разложенных прямо на застеленном циновками полу. Надо мной, в волнении потирая свои пухлые руки, склонился мастер Крейк. Из-за плеча его выглядывал Барак, с кувшином и стаканом в руках.
– Выпейте это, сэр, – сказал он. – Только немного. Подогретое сладкое вино моментально придало мне сил.
Я опять попытался сесть, но боль вновь пронзила мне висок и затылок. Коснувшись головы, я ощутил, что пальцы стали липкими от крови.
– На самом деле рана не такая опасная, как кажется, – заметил Барак. – Тот, кто нанес удар, скорее всего, намеревался лишь оглушить вас.
С трудом повернув голову, я обвел взглядом комнату, которая показалась мне знакомой. В следующее мгновение я понял, что это кабинет Малеверера в королевском особняке. Здесь было тепло благодаря угольной жаровне, которую нередко используют для обогрева в богатых домах. У дверей застыл солдат в красном мундире, не сводивший с меня глаз. Как видно, кабинет находился под охраной.
– Долго я пробыл без сознания?
– Около часа, – ответил Барак. – Мы уже начали волноваться.
И в самом деле, лицо его, как и лицо моего бывшего однокашника, выражало искреннее беспокойство.
– Сэр, вы помните, что с вами произошло? – осведомился мастер Крейк.
– Кто-то ударил меня – вот и все, что я помню. Мне удалось открыть шкатулку, точнее, она сама открылась, стоило мне прикоснуться к замку. Внутри оказались старинные документы. Я принялся их просматривать. Барак, а где шкатулка? – внезапно всполошился я.
– Шкатулка в целости и сохранности, – ответил Барак, указывая на стол, где стояла открытая шкатулка. – Но она пуста, – добавил он упавшим голосом.
– Она была полна документов, – пробормотал я. – Все они исчезли.
Барак изменился в лице.
– Что за чертовщина! – проскрежетал он. – Мне не сразу удалось найти эти проклятые клещи, так что отсутствовал я примерно полчаса. Вернувшись, я увидел, что вы лежите на полу, а мастер Крейк суетится рядом.
Сообщив это, Барак метнул на Крейка исполненный откровенной подозрительности взгляд. Крейк в ответ сердито сдвинул брови.
– Лорд-камергер потребовал, чтобы я принес ключи от своей конторы, – сообщил он. – Сначала меня заверили, что до вечера ключи никому не понадобятся. Но вероятно, их намерения изменились. В управлении лорда-распорядителя, вне всякого сомнения, подтвердят, что я говорю чистую правду, – заявил он, с неприязнью поглядев на Барака. – Я искал вас повсюду, но вы как сквозь землю провалились. Наконец я решил заглянуть в контору. Завернув за угол, я услыхал шаги – кто-то поспешно спускался по задней лестнице. Дверь комнаты была распахнута, вы без чувств лежали на полу. Я так растерялся, что не знал, что делать. Тут и явился ваш помощник.
Я осторожно поднял голову, мысленно радуясь тому, что неведомый злоумышленник не раскроил мне череп.
«Олдройду повезло куда меньше», – с невольным содроганием подумал я.
– Наверняка вы вспугнули преступника и тем самым спасли мне жизнь, – сказал я, повернувшись к Крейку. – Но, насколько я понял, вы не видели его даже мельком?
– Нет. Я лишь слышал шаги.
– Итак, бумаги исчезли, – пробормотал я с горестным вздохом и с укоризной взглянул на Барака.
Если бы, взламывая замок, он не проявил столь досадной неуклюжести, документы были бы целы.
– Значит, кто-то напал на меня, – произнес я, пытаясь привести в порядок собственные мысли. – Мы не знаем даже, был ли преступник один или же их было несколько. Так или иначе, заслышав шаги мастера Крейка, нападавший схватил бумаги и бросился наутек. Шкатулку он оставил, ибо ее намного труднее вынести незаметно.
Я с горечью взглянул на злополучный деревянный ящик; все заботы о сохранности его содержимого оказались тщетными.
– К тому же, полагаю, сама шкатулка не представляет для преступников никакой ценности. Их интересовали только документы.
– Да, – кивнул Барак и вновь наполнил мой стакан вином. – Тот, кто напал на вас, наверняка спрятал бумаги под одеждой.
С этими словами он искоса поглядел на Крейка. Подозрения, которые возбуждал у него коротышка, явно не развеялись.
– А почему мы все оказались здесь? – спросил я, метнув взгляд на стражника.
– Сразу после того, как мы нашли вас, вернулся сэр Уильям, – пояснил Барак. – Он приказал перенести вас сюда. Сам он сейчас проводит необходимое расследование. Честно говоря, узнав, что мы пытались открыть шкатулку, он пришел в неописуемую ярость, – пробурчал Барак, залившись румянцем. – Я надеялся, что там ничего не было. А что за бумаги вы там обнаружили?
– Старинные документы и записи, на мой взгляд, не представляющие никакого значения.
– Я должен сообщить, что вы пришли в себя, – подал голос стражник.
Он открыл дверь, сказал несколько слов кому-то, кто ждал в коридоре, и вновь вернулся на свой пост. Несколько минут спустя раздались тяжелые шаги, дверь рывком распахнулась, и перед нами предстал Малеверер. Я невольно сжался.
Сэр Уильям все еще был в костюме и сапогах для верховой езды; его дорожный плащ покрывал густой слой пыли.
– Значит, вы очухались, – произнес он отнюдь не сочувственным тоном и смерил меня ледяным взглядом. – Надеюсь, вы в состоянии объяснить мне, каких бед вы здесь натворили? До прибытия его величества осталось всего два дня. И вдруг я узнаю, что в особняке, предназначенном для короля, кто-то едва не пришиб вас до смерти.
Голос Малеверера задрожал от ярости, и йоркширский акцент стал еще заметнее. Он сбросил плащ, оставшись в бархатной куртке и шелковой рубашке. На груди его сверкала массивная золотая цепь, свидетельствующая о его высоком положении. Уперев руки в бока, он уставился на меня, словно желая испепелить взглядом.
– Сегодня утром мы с помощником были в доме Олдройда и нашли там вот эту шкатулку, – произнес я, с трудом усевшись. – Там были документы, которые…
– Что за документы? – взревел Малеверер, и глаза его едва не выскочили из орбит. – Где они? Кто их видел?
– Никто, кроме меня. Неизвестный злоумышленник ударил меня по голове и…
– И вы шлепнулись в обморок, позволив ему похитить документы. Ах вы…
С трудом сдержав душившую его ярость, Малеверер повернулся к стражнику.
– Выйдите прочь, – распорядился он. – Наш разговор не предназначен для посторонних ушей. Вы тоже уходите, мастер Крейк. Впрочем, подождите. Это ведь вы нашли этого раззяву?
– Да, сэр. Я уже говорил, что…
– Вы поднялись наверх, – произнес я, чувствуя, как мысли мои постепенно проясняются. – Когда вы шли по коридору, то услышали, как кто-то спускается по задней лестнице.
– Именно так.
– Да, если вам верить, так оно и было, – бесцеремонно заявил Малеверер. – А через несколько мгновений этот Барак или как его там застал вас над телом своего хозяина.
– Правильно, – подтвердил Барак.
– Я вижу, вы меня подозреваете, – дрожащим голосом произнес Крейк.
– После того как вы обнаружили своего хозяина, вы уже не разлучались с мастером Крейком? – спросил Малеверер, повернувшись к Бараку.
– Нет, сэр Уильям. Мы вместе вышли из комнаты, чтобы сообщить о случившемся.
Малеверер вновь обратил взор на понурого Крейка.
– Итак, если удар стряпчему нанесли вы, у вас не было возможности избавиться от орудия, при помощи которого вы это сделали. Значит, оно спрятано у вас под одеждой. Как и похищенные бумаги. Сделайте милость, снимите мантию. Посмотрим, так ли вы жирны, как кажетесь. Или все дело в том, что вы что-то скрываете под одеждой.
– Мне нечего скрывать, сэр, – выдохнул Крейк и скинул свою длинную мантию.
Я с облегчением убедился, что под мантией нет ни бумаг, ни оружия – лишь камзол, натянувшийся на толстом животе моего бывшего однокашника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Неожиданно я услыхал легчайший щелчок. Похоже, мне удалось-таки повернуть обломок булавки в замке. Затаив дыхание, я схватился за крышку. Она открылась с неожиданной легкостью. В нос мне ударил запах плесени. Сам не веря в свою удачу, я заглянул внутрь шкатулки.
Она была до половины наполнена какими-то бумагами. Взяв верхнюю из них, я бережно развернул ее и замер от удивления. То была часть родословного древа королевской фамилии, выполненная довольно грубо и неумело, выцветшими от времени чернилами. Фрагмент относился к прошедшему столетию, ко временам Йорков, и, насколько я мог судить, был составлен не слишком тщательно; по крайней мере, некоторые незначительные члены семьи, не оставившие потомства, в нем отсутствовали. До крайности удивленный, я долго вертел пожелтевший листок в руках. Он не содержал ровным счетом ничего секретного – подобное родословное древо можно увидеть во множестве государственных учреждений. Если много лет назад у кого-то возникло желание собственноручно нарисовать родословное древо царствующей семьи, при этом пойдя на некоторые сокращения, зачем было прятать столь невинный документ?
Я вновь заглянул в шкатулку и извлек из нее ветхий листок, на котором было грубо нацарапано несколько строк.
«Сие есть пророчество великого волшебника Мерлина, – прочел я. – Во дни короля Артура сему многомудрому мужу была открыта истина о королях, коим предстоит стать преемниками короля Джона».
Далее следовал откровенный бред о неких монархах по имени Козел, Лев и Осел. Завершалось же пророчество следующим образом: «Восьмой король Генрих получит прозвание Еретика и за свои преступные деяния будет проклят Господом. Государство его будет разделено на три части, и ни один из его наследников не взойдет на престол».
Я с содроганием отложил листок в сторону. Судя по всему, это было одно из тех оскорбительных для короля пророчеств, что во множестве ходили по Лондону во времена «Благодатного паломничества». Распространение подобных измышлений каралось смертью.
Следующий документ был написан не на бумаге, а на большом листе пергамента, сложенном в несколько раз. Я осторожно развернул его. К моему изумлению, на документе красовалась печать парламента. То был парламентский акт, мне, впрочем, не известный.
«Titulus Regulus, – прочел я. – Настоящим актом закрепляется право на престол за ныне царствующим монархом и его потомками…»
О каком монархе шла речь? Я торопливо пробежал глазами документ. Затейливые буквы были выведены с большим искусством. А, вот.
«Наш всемилостивейший повелитель король Ричард Третий».
Никогда прежде мне не доводилось слышать о подобном акте. Я бережно сложил лист пергамента и вновь заглянул в шкатулку. Там оставалось лишь несколько листов дешевой бумаги, покрытых неуклюжими каракулями. Я взял верхний, самый большой.
«Я, Эдвард Блейбурн, находясь на пороге смерти, желаю сделать сие признание, дабы весь мир узнал о моем тяжком грехе», – гласил документ.
Едва я успел пробежать глазами эти строки, как страшный удар, обрушившийся мне на голову, едва не лишил меня чувств. Перед взором все поплыло, однако я успел различить, как на признание Эдварда Блейбурна упала толстая красная капля. Я с трудом сообразил, что это моя собственная кровь. В следующее мгновение новый удар поразил мой затылок. Ноги подогнулись, и я провалился в темноту.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Едва придя в себя, я почувствовал, что меня окружает тепло. Несколько мгновений я наслаждался этим приятным ощущением, думая о том, что за время своего пребывания в Йорке успел притерпеться к постоянному холоду и сырости. Но какая нелегкая принесла меня в Йорк? Внезапно сознание мое прояснилось, и я вспомнил все. Я попытался сесть, но тупая боль в затылке не дала мне поднять голову. Чьи-то руки осторожно уложили меня опять.
– Он очнулся! – донесся до меня голос мастера Крейка. – Слава Всевышнему! Не двигайтесь, сэр, вы серьезно ранены в голову.
Я осторожно открыл глаза и увидел, что лежу на подушках, разложенных прямо на застеленном циновками полу. Надо мной, в волнении потирая свои пухлые руки, склонился мастер Крейк. Из-за плеча его выглядывал Барак, с кувшином и стаканом в руках.
– Выпейте это, сэр, – сказал он. – Только немного. Подогретое сладкое вино моментально придало мне сил.
Я опять попытался сесть, но боль вновь пронзила мне висок и затылок. Коснувшись головы, я ощутил, что пальцы стали липкими от крови.
– На самом деле рана не такая опасная, как кажется, – заметил Барак. – Тот, кто нанес удар, скорее всего, намеревался лишь оглушить вас.
С трудом повернув голову, я обвел взглядом комнату, которая показалась мне знакомой. В следующее мгновение я понял, что это кабинет Малеверера в королевском особняке. Здесь было тепло благодаря угольной жаровне, которую нередко используют для обогрева в богатых домах. У дверей застыл солдат в красном мундире, не сводивший с меня глаз. Как видно, кабинет находился под охраной.
– Долго я пробыл без сознания?
– Около часа, – ответил Барак. – Мы уже начали волноваться.
И в самом деле, лицо его, как и лицо моего бывшего однокашника, выражало искреннее беспокойство.
– Сэр, вы помните, что с вами произошло? – осведомился мастер Крейк.
– Кто-то ударил меня – вот и все, что я помню. Мне удалось открыть шкатулку, точнее, она сама открылась, стоило мне прикоснуться к замку. Внутри оказались старинные документы. Я принялся их просматривать. Барак, а где шкатулка? – внезапно всполошился я.
– Шкатулка в целости и сохранности, – ответил Барак, указывая на стол, где стояла открытая шкатулка. – Но она пуста, – добавил он упавшим голосом.
– Она была полна документов, – пробормотал я. – Все они исчезли.
Барак изменился в лице.
– Что за чертовщина! – проскрежетал он. – Мне не сразу удалось найти эти проклятые клещи, так что отсутствовал я примерно полчаса. Вернувшись, я увидел, что вы лежите на полу, а мастер Крейк суетится рядом.
Сообщив это, Барак метнул на Крейка исполненный откровенной подозрительности взгляд. Крейк в ответ сердито сдвинул брови.
– Лорд-камергер потребовал, чтобы я принес ключи от своей конторы, – сообщил он. – Сначала меня заверили, что до вечера ключи никому не понадобятся. Но вероятно, их намерения изменились. В управлении лорда-распорядителя, вне всякого сомнения, подтвердят, что я говорю чистую правду, – заявил он, с неприязнью поглядев на Барака. – Я искал вас повсюду, но вы как сквозь землю провалились. Наконец я решил заглянуть в контору. Завернув за угол, я услыхал шаги – кто-то поспешно спускался по задней лестнице. Дверь комнаты была распахнута, вы без чувств лежали на полу. Я так растерялся, что не знал, что делать. Тут и явился ваш помощник.
Я осторожно поднял голову, мысленно радуясь тому, что неведомый злоумышленник не раскроил мне череп.
«Олдройду повезло куда меньше», – с невольным содроганием подумал я.
– Наверняка вы вспугнули преступника и тем самым спасли мне жизнь, – сказал я, повернувшись к Крейку. – Но, насколько я понял, вы не видели его даже мельком?
– Нет. Я лишь слышал шаги.
– Итак, бумаги исчезли, – пробормотал я с горестным вздохом и с укоризной взглянул на Барака.
Если бы, взламывая замок, он не проявил столь досадной неуклюжести, документы были бы целы.
– Значит, кто-то напал на меня, – произнес я, пытаясь привести в порядок собственные мысли. – Мы не знаем даже, был ли преступник один или же их было несколько. Так или иначе, заслышав шаги мастера Крейка, нападавший схватил бумаги и бросился наутек. Шкатулку он оставил, ибо ее намного труднее вынести незаметно.
Я с горечью взглянул на злополучный деревянный ящик; все заботы о сохранности его содержимого оказались тщетными.
– К тому же, полагаю, сама шкатулка не представляет для преступников никакой ценности. Их интересовали только документы.
– Да, – кивнул Барак и вновь наполнил мой стакан вином. – Тот, кто напал на вас, наверняка спрятал бумаги под одеждой.
С этими словами он искоса поглядел на Крейка. Подозрения, которые возбуждал у него коротышка, явно не развеялись.
– А почему мы все оказались здесь? – спросил я, метнув взгляд на стражника.
– Сразу после того, как мы нашли вас, вернулся сэр Уильям, – пояснил Барак. – Он приказал перенести вас сюда. Сам он сейчас проводит необходимое расследование. Честно говоря, узнав, что мы пытались открыть шкатулку, он пришел в неописуемую ярость, – пробурчал Барак, залившись румянцем. – Я надеялся, что там ничего не было. А что за бумаги вы там обнаружили?
– Старинные документы и записи, на мой взгляд, не представляющие никакого значения.
– Я должен сообщить, что вы пришли в себя, – подал голос стражник.
Он открыл дверь, сказал несколько слов кому-то, кто ждал в коридоре, и вновь вернулся на свой пост. Несколько минут спустя раздались тяжелые шаги, дверь рывком распахнулась, и перед нами предстал Малеверер. Я невольно сжался.
Сэр Уильям все еще был в костюме и сапогах для верховой езды; его дорожный плащ покрывал густой слой пыли.
– Значит, вы очухались, – произнес он отнюдь не сочувственным тоном и смерил меня ледяным взглядом. – Надеюсь, вы в состоянии объяснить мне, каких бед вы здесь натворили? До прибытия его величества осталось всего два дня. И вдруг я узнаю, что в особняке, предназначенном для короля, кто-то едва не пришиб вас до смерти.
Голос Малеверера задрожал от ярости, и йоркширский акцент стал еще заметнее. Он сбросил плащ, оставшись в бархатной куртке и шелковой рубашке. На груди его сверкала массивная золотая цепь, свидетельствующая о его высоком положении. Уперев руки в бока, он уставился на меня, словно желая испепелить взглядом.
– Сегодня утром мы с помощником были в доме Олдройда и нашли там вот эту шкатулку, – произнес я, с трудом усевшись. – Там были документы, которые…
– Что за документы? – взревел Малеверер, и глаза его едва не выскочили из орбит. – Где они? Кто их видел?
– Никто, кроме меня. Неизвестный злоумышленник ударил меня по голове и…
– И вы шлепнулись в обморок, позволив ему похитить документы. Ах вы…
С трудом сдержав душившую его ярость, Малеверер повернулся к стражнику.
– Выйдите прочь, – распорядился он. – Наш разговор не предназначен для посторонних ушей. Вы тоже уходите, мастер Крейк. Впрочем, подождите. Это ведь вы нашли этого раззяву?
– Да, сэр. Я уже говорил, что…
– Вы поднялись наверх, – произнес я, чувствуя, как мысли мои постепенно проясняются. – Когда вы шли по коридору, то услышали, как кто-то спускается по задней лестнице.
– Именно так.
– Да, если вам верить, так оно и было, – бесцеремонно заявил Малеверер. – А через несколько мгновений этот Барак или как его там застал вас над телом своего хозяина.
– Правильно, – подтвердил Барак.
– Я вижу, вы меня подозреваете, – дрожащим голосом произнес Крейк.
– После того как вы обнаружили своего хозяина, вы уже не разлучались с мастером Крейком? – спросил Малеверер, повернувшись к Бараку.
– Нет, сэр Уильям. Мы вместе вышли из комнаты, чтобы сообщить о случившемся.
Малеверер вновь обратил взор на понурого Крейка.
– Итак, если удар стряпчему нанесли вы, у вас не было возможности избавиться от орудия, при помощи которого вы это сделали. Значит, оно спрятано у вас под одеждой. Как и похищенные бумаги. Сделайте милость, снимите мантию. Посмотрим, так ли вы жирны, как кажетесь. Или все дело в том, что вы что-то скрываете под одеждой.
– Мне нечего скрывать, сэр, – выдохнул Крейк и скинул свою длинную мантию.
Я с облегчением убедился, что под мантией нет ни бумаг, ни оружия – лишь камзол, натянувшийся на толстом животе моего бывшего однокашника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115