– Надо полагать, в трубе полно всякой гадости, – обратился я к Бараку. – Остатков мяса и овощей, которые давным-давно успели сгнить.
С этими словами я сбросил мантию, вытащил из кармана носовой платок, просунул руку сквозь решетку и, с усилием дотянувшись до губчатого гриба, отломал от него кусок. Стоило мне прикоснуться к его отвратительной склизкой поверхности, желудок мой болезненно сжался. Я понюхал свою добычу и протянул ее Бараку. Он сморщил нос и отскочил.
– Зачем вам эта мерзость? Воняет дерьмом или даже хуже.
Я вновь просунул руку сквозь решетку и оторвал еще несколько кусков гриба.
– Вот он, яд, которым отравился Бродерик, – заявил я, разглядывая обрывки смердящей губки, лежавшие на моей ладони. – Его носовой платок насквозь пропитался этим запахом. Он увидел ядовитый гриб за окном своей камеры. И решил, что с его помощью сможет покончить с собой.
– Господи боже! – Лицо стражника исказила гримаса отвращения. – Да неужели он по собственной воле проглотил такую гадость?
– Его толкнуло на это отчаяние. Ради того, чтобы умереть, он готов на все.
– А откуда ему известны свойства подобных грибов? – осведомился Барак.
– Думаю, он ничего не знал об их свойствах. Надеялся лишь, что порция этой смердящей губки окажется для него смертельной.
– И он завернул эту дрянь в носовой платок и спрятал в собственной заднице, – пробормотал Барак.
При этих словах стражник судорожно сглотнул, явно борясь с тошнотой.
– Я же сказал, он дошел до крайней степени отчаяния. Да и мужества ему не занимать. Не каждый решится проглотить столь отвратительное лакомство, не зная, какие последствия оно вызовет – смерть, паралич или невыносимые муки. Так или иначе, одну загадку мы разрешили. Теперь нам не надо ломать голову над тем, кто передал Бродерику яд.
– Но как вы догадались про этот чертов гриб?
– Я знал лишь, что Бродерик ухитрился добыть яд, не выходя из своей камеры. Я понял, что здесь не обошлось без окна. Никакой другой связи с внешним миром у него не было. Если хорошенько поработать мозгами, можно найти ответ на любой вопрос, – добавил я с самодовольной улыбкой.
Мы вышли из камеры и спустились вниз.
– Вернувшись в аббатство, я первым делом сообщу о своем открытии Малевереру, – сказал я, наблюдая, как ветер гоняет по двору ворохи опавших листьев. – Пусть снимет все подозрения с Редвинтера.
Я невесело усмехнулся.
– Вот только вряд ли эта бестия будет благодарна мне за услугу.
– Наверняка он возненавидит вас еще сильнее.
– Бедный Бродерик. Он готов на все, лишь бы избежать мучений, которые ждут его в Тауэре. – Я сокрушенно покачал головой. – Что ж, мы можем быть спокойны. В аббатстве он не сумеет достать ядовитых грибов.
– Средство оказалось не слишком надежным, – заметил Барак. – Как видно, грибы эти столь отвратительны на вкус, что желудок извергает их, не давая отраве впитаться в кровь. Похоже, поступок Бродерика вызывает у вас восхищение, – буркнул он, пристально глядя на меня.
– Признаюсь, я не могу не отдать должное его отваге и решимости, – кивнул я. – А мысль о предстоящих ему страданиях невольно пробуждает во мне сочувствие.
После перерыва мы вернулись к прежним занятиям. Поток просителей казался неиссякаемым, но лишь одно дело по-настоящему взволновало меня и даже подвигло высказать несогласие с Джайлсом.
То была жалоба от поставщика досок, которые пошли на строительство павильонов в аббатстве Святой Марии. В соответствии с условиями контракта поставщик должен был получить деньги несколько месяцев назад, однако Совет северных графств до сих пор не выплатил ему ни шиллинга. Отчаявшись получить свои деньги, бедняга прибегнул к королевскому правосудию.
– Это довольно запутанное дело, – в некотором замешательстве заявил мастер Уотерс, когда мы проглядывали документы в отсутствие просителя.
– Почему? – удивился Джайлс. – По-моему, все ясно как день. Совет обязан выплатить мастеру Сегвику причитающиеся ему деньги. Я знаю этого человека. Он не богат и не может себе позволить поставлять товар бесплатно.
Молодой чиновник смущенно заерзал на стуле.
– Тут есть некоторая трудность, – пробормотал он. – Если мы выплатим деньги этому поставщику, совет захлестнет целый поток требований об оплате. А выполнить все эти требования ныне не представляется возможным, ибо совет испытывает… э-э… некоторую нехватку наличных.
– Вы хотите сказать, к приезду короля совет заказал слишком много всякой всячины, не считаясь при этом с имеющимися в его распоряжении средствами?
– Сейчас сэр Роберт Холгейт как раз ведет переговоры с королевским казначейством, – пояснил Уотерс, переводя обеспокоенный взгляд с меня на Джайлса. – Возможно, скоро мы сумеем изыскать необходимые деньги. Вы видели сами, во всех прочих делах, касающихся совета, я был готов пойти на компромисс. В данном случае совет тоже не отказывается от своих обязательств, но просит отсрочки. Спустя некоторое время мастер Сегвик непременно получит все, что ему причитается.
Джайлс понимающе улыбнулся и перевел на меня вопросительный взгляд.
– Мы собрались здесь, дабы защищать справедливость, – отчеканил я. – И никакие посторонние соображения не должны влиять на наше решение.
– Но разве возможно отделить справедливость от политики? – вполголоса осведомился Джайлс.
– Возможно, если следовать букве и духу английских законов.
Я отдавал себе отчет в том, что слова мои звучат излишне высокопарно, но не мог не выразить собственных убеждений на этот счет.
– Если решение, принятое по данному делу, не удовлетворит совет, в дальнейшем я буду куда менее уступчив, – заявил мастер Уотерс– Мне очень жаль, но именно таковы полученные мною распоряжения.
– Мы должны с этим считаться, Мэтью, – мягко заметил Джайлс.
Я сердито пожал плечами, но счел за благо отказаться от дальнейших возражений. Добившись справедливости для поставщика досок, я лишил бы других просителей надежды на справедливое разрешение их дела.
Мы вызвали мастера Сегвика. Это был пожилой человек, который явно оробел, оказавшись в зале суда. Запинаясь, он изложил свою просьбу.
– Можете не сомневаться, Совет северных графств выплатит вам все, что задолжал, – изрек Джайлс, когда поставщик смолк. – Ведь совет действует от имени и в интересах самого короля, а значит, вы можете всецело на него полагаться.
– Но когда я получу свои деньги, сэр? – вздохнул мастер Сегвик. – Они нужны мне до зарезу: я по уши в долгах.
Джайлс, вскинув бровь, посмотрел Уотерса, предоставляя ему дать ответ просителю.
– Потерпите немного, дружище, – сказал тот, стараясь, чтобы голос его звучал как можно убедительнее. – Совсем скоро вы все получите.
– Да ведь мои кредиторы…
– Тоже могут подождать, – непререкаемым тоном перебил Джайлс. – Всем нам следует проявлять терпимость. Вы можете сказать своим кредиторам, что просьба ваша признана законной и совет выразил готовность заплатить вам… – он сделал паузу, – в самом скором времени.
Поняв, что на иное решение рассчитывать не приходится, поставщик побрел к дверям. Я проводил глазами его понуро сгорбленную фигуру. Джайлс, переведя дух, многозначительно поглядел на Уотерса.
– Надеюсь, сэр, этот человек и правда получит свои деньги в самом скором времени, – произнес он.
– Можете не сомневаться, так оно и будет, – заверил Уотерс. – Нам совершенно ни к чему множить число недовольных. Настроение в городе и без того оставляет желать лучшего.
– Мы обманули надежды этого бедняги, – не преминул заметить я, поглядев на Джайлса. – Да еще и нагнали на него страху.
– Мы, законники, не можем удовлетворять все надежды и упования, – пожал он плечами. – И порой, если это необходимо, нам приходится пускаться на лицедейство.
Тем не менее мое замечание задело его за живое. Он нахмурился и погрузился в чтение очередного дела. Просители следовали один за другим, а на улице меж тем разыгралась настоящая буря. До нас доносились завывания ветра и лязганье железных ставень.
Наконец за последним просителем закрылась дверь.
– Что ж, мы неплохо потрудились, – заявил Джайлс. – Думаю, завтра мы покончим с остальными.
На ум мне невольно пришла давняя поездка в Кент и земельная тяжба, в результате которой семья сержанта Ликона лишилась своей фермы. Мысль о том, что зачастую обстоятельства не дают законнику вершить справедливость, не выходила у меня из головы.
– Барак сделает копии принятых нами решений, – сказал я вслух. – Вам они нужны, мастер Уотерс?
– Да, разумеется, – ответил чиновник, вытягивая свои длинные ноги. – Как там дела в аббатстве? – осведомился он. – Я слышал, заботы о безопасности короля возложены на сэра Уильяма Малеверера.
– Да. Вы его знаете?
– Нет, лично я с ним не знаком. Но он славится своим суровым нравом. А также неуемными амбициями, которые он готов удовлетворить любой ценой. Впрочем, это понятно, – добавил Уотерс с многозначительной улыбкой. – Люди, на которых лежит клеймо незаконнорожденности, нередко бывают излишне амбициозны.
– Историю, связанную с его появлением на свет, я уже слышал.
– По слухам, он решил не вступать в брак до тех пор, пока не приберет к рукам несметное количество земель. По его мнению, лишь богатство заставит людей забыть о его сомнительном происхождении. Поговаривают, в молодости он был влюблен в девушку из семейства Невиль, но она отвергла его притязания. Невили – один из самых старых родов в Йорке, и, конечно, их фамильная гордость не знает границ. Нелепо было надеяться, что девушка из такой семьи отдаст свою руку человеку, которого, может статься, мать нагуляла на стороне.
– Вот как? – проронил я.
В памяти всплыла фраза, которую Малеверер произнес, когда я, описывая королевское родословное древо, упомянул имя Сесиль Невиль.
«Все началось с Сесиль Невиль», – сказал он тогда.
– Думаю, отвергнутые притязания отнюдь не улучшили его нрава, – заметил я.
– Уж конечно, – кивнул Уотерс. – Не знаю, известно ли вам, что мать и отец сэра Уильяма – точнее, человек, который считается его отцом, – сорок лет назад входили в свиту королевы Маргарет. Они сопровождали ее в Шотландию, когда она сочеталась браком с королем этой страны. Сэр Мартин Малеверер вскоре возвратился в Йорк. Супруга его возвратилась много месяцев спустя с ребенком на руках. Неудивительно, что у сэра Мартина возникли серьезные сомнения в своем отцовстве. К тому же ребенок появился на свет за пределами Англии.
Я невольно вздрогнул, ибо слова эти колокольным звоном отдались у меня в мозгу. Перед мысленным взором возникли строчки парламентского акта: «Он был рожден на землях, принадлежавших его отцу, и посему законность его происхождения не вызывает сомнений». Так в «Titulus» говорилось о Ричарде III. У меня перехватило дыхание. Подобная фраза могла означать – кто-то из братьев или сестер короля не мог похвастать столь же незапятнанным происхождением. Над ним тяготело подозрение в незаконнорожденности.
– Брат Шардлейк? – донесся до меня обеспокоенный голос Уотерса. – Вам нехорошо?
– Нет, что вы. Я чувствую себя превосходно.
– Брат Шардлейк слишком ушел в себя, – со смехом заметил Джайлс.
– Простите, я и в самом деле задумался. Видите ли…
Крики и топот бегущих ног, долетевшие со двора, заставили меня смолкнуть.
– Что там происходит?
Джайлс и Уотерс, недоуменно переглянувшись, устремились к дверям. Мы с Бараком тоже обменялись взглядами. Я вздрогнул, ибо шум напомнил мне страшное приключение в церкви, которое я пережил прошлой ночью.
– Пойдем поглядим, что там такое, – предложил Барак.
Мы спустились во двор замка. Слуги и клерки, не обращая внимания на дождь, уже толпились там. Солдаты, выбегая из караульного помещения, устремлялись прямиком к возвышению, на котором стояла сторожевая башня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115