– Томас Сеймур хотел жениться на Кэтрин Парр, а она была влюблена в него. Почему? Это только богу известно. Видимо, иногда ум за разум заходит даже у самых здравомыслящих женщин. Из-за короля ему пришлось уйти в тень, но теперь он заставил брата привлечь его к этому делу. По его собственным словам, ради ее безопасности. Если у лорда Хартфорда и есть слабость, то это привязанность к брату. Но Томас – хуже любого паписта.
– Чем?
На лице Харснета появилась гримаса отвращения.
– Он атеист. Человек, отрицающий Бога.
Глава 10
Харснет оставил меня у реки. Отыскав свободную лодку, я вернулся к причалу Темпл, а оттуда – в Линкольнс-Инн. Необузданная злость, которую я испытывал после окончания слушаний, сменилась рассудительным страхом. Стоило мне вспомнить о могущественных людях, с которыми я только что сидел за одним столом, мои внутренности начинали скручиваться в тугой болезненный узел. Но, по крайней мере, успокаивал себя я, на сей раз нет никакой неопределенности. Мы все на одной стороне и едины в желании поймать убийцу.
Для меня было облегчением увидеть, что Барак находится в конторе и работает за своим столом, рядом с молодым Скелли. Я мотнул Бараку головой, делая знак пройти в мой кабинет. Скелли посмотрел на нас сквозь толстые стекла очков, которые он носил по причине слабого зрения. Выражение его лица было грустным. Вероятно, он чувствовал себя лишним, исключенным из каких-то важных событий, происходящих вокруг Линкольнс-Инн. Ну и ладно, так было безопаснее для всех, в том числе и для него.
Я пересказал Бараку все, о чем мне стало известно во дворце Ламбет, полагая, что он обрадуется перспективе новых волнующих приключений, но он выслушал меня молча и долго сидел, задумавшись.
– Этот Томас Сеймур, – сказал он наконец, – очень опасный тип. Лорд Кромвель не доверял ему и всячески препятствовал его возвышению, хотя при этом весьма уважал его брата.
– Его романтическая увлеченность Кэтрин Парр усложняет дело.
– Он известен как бабник, который к тому же не делает тайны из своих похождений. А болтун в данном случае опаснее любого врага, особенно если Кранмер хочет сохранить все в тайне от короля.
– Это понятно, но я вынужден помогать им, я дал обещание Дороти. – Я посмотрел на Барака. – А вот ты вовсе не обязан влезать во все это, если у тебя нет желания. Тебе нет резона подставлять голову под топор.
– Это верно, – ответил он, – и все же я вам помогу.
Однако было видно, что Бараку тоже не по себе.
– Я не могу понять сути произошедшего. Одно убийство, совершенное столь необычным способом, – это дико само по себе, но два?
– А может, убийца – сумасшедший? Может, он возненавидел Роджера и того доктора, решив, что они каким-то образом навредили ему?
– Сумасшедший не смог бы столь тщательно спланировать и выполнить эти преступления.
– Это точно. Убийца очень ловко обманул Роджера своими письмами. Возможно, что-то подобное он проделал и с доктором. Заманил их в безлюдное место, накачал каким-то образом наркотиком, а потом отнес к приливной луже и фонтану и перерезал глотки.
Я с растерянным видом пожал плечами.
– Помните ту ночь, когда вы спугнули какого-то неизвестного, который шастал рядом с жильем Эллиардов? Не исключено, что он осматривался на Гейт-хаус-корт, готовился к осуществлению своего плана.
– Это означало бы, что территория Линкольнс-Инн ему не знакома. Но зато он неплохо разбирается в тонкостях юридического дела, если сумел изготовить фальшивые письма к Роджеру, и достаточно – в медицине, чтобы рассчитать нужную дозу двейла.
Я покачал головой. А ведь стоило мне в тот вечер выйти от Роджера и Дороти чуть раньше, и я столкнулся бы с убийцей нос к носу! Убил бы он тогда и меня, чтобы я не смог опознать его?
– Не могу понять, откуда эта скотина могла узнать все это? – проговорил Барак.
– И кто мог ненавидеть Роджера до такой степени, чтобы устроить этот кошмарный спектакль в фонтане?
Я внимательно посмотрел на своего помощника.
– А ведь это был именно спектакль. Он хотел, чтобы жертву обнаружили в таком виде, да еще в людном месте. И судя по тому, что я сегодня услышал, то же самое было и с доктором Гарнеем.
Барак кивнул.
– Когда я работал на лорда Кромвеля, я сталкивался с очень странными и мрачными вещами. Но ни о чем подобном не слышал. Никогда.
– И я тоже.
Некоторое время мы молчали, потом я встал.
– Ладно, мы пока слишком мало знаем, чтобы строить предположения. Нам нужно предпринять практические шаги.
– Хорошо. С чего начнем?
– Для начала я составлю список клиентов и приятелей Роджера, чтобы проверить, не было ли у них с доктором Гарнеем общих знакомых. Для этого мне нужно будет поговорить с клерком Роджера и с Дороти. Кстати, как она вела себя по пути домой?
– Спокойно. Но было видно, что она здорово расстроена тем, как прошли и чем закончились слушания.
– Да, – вздохнул я, – мне придется быть очень осторожным в разговоре с ней. И мне хотелось бы, чтобы ты вместе со мной встретился с тем человеком, который наткнулся на тело доктора у реки. Харснет организует эту встречу.
– Каков он, этот Харснет, при ближайшем знакомстве?
– Один из ярых, как мне кажется. Но при этом твердо стоит на земле. Умен, практичен.
В голову пришла неожиданная мысль.
– Но многие коронеры не такие. А ведь мы находимся на перекрестке, где сходятся полномочия четырех коронеров – Суррея, Кента, Мидлсекса и Лондона. Полагаю, Харснету следует проверить, не было ли похожих убийств в этих графствах. Я обязательно посоветую ему сделать это.
– Гиб Рук упоминал про жуткое убийство какого-то коттера.
– Но его наверняка убили не так, как Роджера, иначе он непременно сказал бы про это. Но все равно, возможно, с ним стоит поговорить. Хорошая мысль, спасибо, Барак, – добавил я, желая воодушевить помощника. – Видишь, какая от тебя польза!
– Хорошо, хоть кому-то смог помочь, – угрюмо откликнулся он.
Поколебавшись, я спросил:
– Ты сейчас подумал о Тамазин?
Барак пожал плечами.
– Она жалуется на то, что меня вечно не бывает дома. Я не потерплю, чтобы женщина указывала мне, куда ходить и куда не ходить.
– Может, она просто ревнует? – предположил я.
– Пусть сначала перестанет ныть и жаловаться, тогда, возможно, ее компания станет для меня более привлекательной.
– Она до сих пор страдает от того, что вы потеряли ребенка, Барак, – успокаивающим тоном произнес я. – Да и ты, как мне кажется, тоже. Общее горе должно вас объединить.
По злой гримасе, исказившей его лицо, я понял, что зашел слишком далеко.
– Это касается только нас, – грубо ответил он. – Если вы намереваетесь отправиться к миссис Эллиард, не забудьте о том, что родители Адама Кайта придут в три часа.
С этими словами он повернулся и вышел из кабинета.
Идя через Гейт-хаус-корт, я ловил на себе любопытные взгляды проходивших мимо адвокатов. Присяжные уже успели разнести новость о том, как прошли слушания, кроме того, некоторые из них видели, как я уходил вместе с Харснетом и сэром Томасом Сеймуром. Что ж, их любопытству суждено остаться неудовлетворенным. Я вошел в контору Роджера и поздоровался с его клерком.
– Здравствуйте, Бартлетт, – сказал я. – Как идут дела?
– Пытаюсь справляться, сэр, – ответил он своим бристольским говором. – Миссис Эллиард попросила меня организовать похороны, вот я и хотел спросить, можно ли забрать тело?
– Да, коронер разрешил.
– На этой неделе в суде должно слушаться два иска.
Я прикусил губу. Мне и на свою-то работу времени не хватало, а тут еще дела Роджера!
– Думаю, мы передадим эти дела барристерам, которым можно доверять и которые заплатят Дороти за работу, уже проделанную Роджером. Я назову тебе несколько имен.
– А я прослежу за тем, чтобы они заплатили, сэр.
– Спасибо, – с благодарностью улыбнулся я.
– Мастер Эллиард всегда был добр ко мне. Он был хорошим человеком.
Клерк смахнул непрошеную слезу.
– Это верно.
Я помолчал.
– Но так уж повелось, что адвокат, хочешь не хочешь, наживает себе врагов. Вы не припомните каких-нибудь недовольных клиентов или, возможно, других барристеров, которых он одолел в суде и которые могли затаить на него злость?
– Не знаю, что и сказать, сэр. Не припомню ни одного такого. Мастера Эллиарда все любили.
– Знаю. Тогда составьте для меня список всех клиентов и юристов, с которыми он профессионально общался с тех пор, как приехал из Бристоля. Вы сможете сделать это до вечера?
– Постараюсь, сэр.
Он помялся.
– Могу ли я спросить, что будет теперь? Говорят, слушания отложили?
– Будет проводиться расследование, и я принимаю в нем участие. Больше пока сказать ничего не могу, Бартлетт. А список, который я попросил вас составить, может помочь следствию.
Я посмотрел в честное лицо клерка.
– Что намерены делать вы? Вернетесь в Бристоль?
– Пока останусь в Лондоне. Здесь вся моя семья.
– Я постараюсь подыскать для вас работу в какой-нибудь другой конторе, как только вы разберетесь с делами Роджера.
Его лицо осветилось радостью.
– Спасибо! Вы… Вы добрый человек, сэр.
– Надеюсь, что это так, Бартлетт. Хотя с этим согласились бы не все.
Я поднялся по лестнице на второй этаж. Старый Элиас открыл мне дверь и с поклоном впустил внутрь. Вид у него до сих пор был пришибленный. Из гостиной вышла Маргарет.
– Как ваша хозяйка? – шепотом осведомился я.
– Немного успокоилась, сэр. А на этих проклятых слушаниях так разволновалась, так рассердилась, что я боялась, как бы ей не стало плохо. Слава богу, обошлось.
Девушка помялась.
– Она надеялась, что вы принесете какие-нибудь новости.
– Спасибо, Маргарет. Я пойду к ней.
Я заметил, что щеки девушки бледны. Жизнь прислуги тоже внезапно перевернулась с ног на голову, их будущее стало неопределенным.
Дороти, как обычно, сидела в своем кресле под фризом. Подняв на меня взгляд, она заставила себя улыбнуться, но черты ее лица остались сведены гневом.
– Что случилось? – спросила она. – Почему ты ушел с этим коронером?
– Чтобы обсудить расследование. А оно будет, Дороти, и я приму в нем участие, обещаю тебе. Завтра мы сможем забрать тело и организовать похороны.
Женщина смотрела на меня пронизывающим взглядом.
– Если они знают, что произошло убийство, для чего был нужен весь этот спектакль?
Я развел руками.
– Политика. Большего я сказать не могу. Хотел бы, да не могу.
Глаза Дороти округлились.
– Боже милостивый! Но Роджер не имел никакого отношения к политике. Он презирал всех придворных политиканов.
– Мне это известно, но его смерть каким-то образом связана с политическими интригами, и я обещал выяснить, каким именно.
– Кому ты это обещал, Мэтью?
– Кранмеру. Впрочем, я и так сказал тебе больше, чем следовало бы.
– Но ведь ты сам ненавидишь политику не меньше, чем Роджер. Ты столько раз повторял это.
– И тем не менее найти убийцу Роджера я смогу только во взаимодействии с этими людьми. Мы с ними хотим одного и того же.
Поколебавшись, я добавил:
– Я буду работать совместно с коронером Харснетом.
– С этим человеком? Вспомни, как он пытался все извратить!
– Это делалось для того, чтобы отложить слушания, не привлекать к ним внимания публики. С уверенностью могу сказать одно: он не получал удовольствия, обманывая тебя.
Она посмотрела на меня грустными, усталыми глазами.
– Может, мне стоит освободить тебя от твоего обещания найти убийцу Роджера, Мэтью? Я ведь знаю, что ты, как и любой здравомыслящий человек, боишься этих всевластных людей.
Я печально улыбнулся.
– От нас уже ничего не зависит, Дороти. Я дал обещание Кранмеру.
– Я превращаюсь в обузу, – бесцветным голосом заметила она. – Это участь любой одинокой немолодой женщины.
Я наклонился и взял ее руку.
– Нет, Дороти, ты сильная женщина. Просто сейчас на тебя обрушилось слишком много всего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95