Мои туфли и чулки промокли окончательно.
– Ничего не вижу, – сказал он. – Все залито водой, никаких следов. Хотя нет, взгляните-ка сюда.
Он указал на землю. По ней тянулась длинная узкая полоса. Не знаю почему, но на меня она произвела тяжкое впечатление.
– Что это? – спросил я.
– След от колеса тачки, – ответил Барак. – Где бы он ни прятал Локли, ему было нужно переместить тело на некоторое расстояние. Значит, вот как он это сделал.
– Но человек, который везет тело на тачке, непременно привлечет к себе внимание.
– Лишь в том случае, если не догадается чем-нибудь прикрыть его. Интересно, куда ведет след?
Барак двинулся вдоль тонкой полосы, тянувшейся по оранжерее. След привел нас обратно к Алдерсгейт-стрит, нырнул в просвет между кустами и пропал в низкой траве на тропинке, бегущей вдоль поля. Барак посмотрел в сторону видневшейся вдалеке дороги.
– Он не жалеет ни времени, ни усилий, – заметил Харснет. – Видимо, сначала он убил Локли, спрятал его и вернулся за миссис Бьюнс. А тело Локли где-то хранил до тех пор, пока вчера не перевез его в колодец водопроводной будки.
– А на то, что он вытворял с миссис Бьюнс, у него, наверное, ушла целая ночь, – добавил я.
– Как ему удалось справиться с ними обоими?
– Вероятно, он каким-то образом подсыпал им двейл. Может быть, пришел перед самым закрытием и уговорил их выпить с ним по кружечке пива. Он умный и горазд на выдумки.
– И теперь хочет, чтобы мы приехал и в ту деревню, – сказал Барак.
– Да. – Харснет посмотрел на меня. – Наверное, вы правы. Седьмая чаша каким-то образом изольется в той хартфордширской деревеньке. Я должен был поехать с ними!
Я был восхищен его смелостью, но не мог с ним согласиться.
– Нет, тогда не удалось бы потихоньку выяснить обстановку.
Коронер неохотно кивнул.
– Что же делать? – проговорил он голосом, в котором сквозило нечто близкое к отчаянию. – Кто станет седьмой жертвой? Один из нас? Какой-нибудь незнакомец? Или кто-то еще из аббатства? Возможно, этот несчастный уже убит и его тело ждет, пока его обнаружат?
– А если седьмой жертвой должен стать сам Годдард? – спросил я. – Нужно, чтобы кто-нибудь проверил, не случилось ли чего с молодым Кантреллом.
– Ага, – подхватил Барак, – что ему не дали по башке дубиной и не укатили потом куда-нибудь на тачке.
В голосе Джека зазвенела ярость, лицо его исказилось.
– Какой кровавый ужас придумает это чудовище на сей раз? Как он собрался устроить землетрясение?
Глава 37
Мы вернулись к нашим лошадкам. Сьюки и Бытие мирно пощипывали высокую траву, росшую вдоль внешней монастырской стены. Обернувшись, я посмотрел на ворота, к которым когда-то была прибита рука приора Хафтона. Мне почудилось, что я опять наяву вижу ее красный силуэт на фоне деревянной поверхности.
– Как много крови пролилось за последние десять лет! – вздохнул я. – Остается удивляться тому, что одержимость убийствами не заразила еще большее число людей.
На память пришел несчастный голый Локли, распятый на дне черного каменного мешка. Лицо мертвого Роджера виделось мне все реже, словно его заслоняли другие ужасы, происходившие в последние дни.
– Куда теперь? – спросил Барак. – Домой и ждать инструкций?
– Нет, давай-ка мы с тобой навестим юного мастера Пирса. Проверим, действительно ли он ворует. В Хартфордшир нам ехать все равно не скоро.
– А если старый мавр сейчас дома?
– Тогда придумаем какой-нибудь предлог для нашего неожиданного визита. И вот еще что, мне не нравится, когда ты его так называешь.
– Но я не подразумеваю ничего дурного. Уверен, его называли и похуже. Помочь вам забраться в седло?
Мы тронулись в путь. На ступенях часовни собрались с полдюжины нищих. Все они были убогими: двое опирались на костыли, лица других были болезненно бледными. Среди них я заметил и мальчика, который присматривал за нашими лошадьми в тот день, когда мы впервые приехали к Локли и миссис Бьюнс. Наверное, сначала бездомные находились внутри часовни, но выползли наружу, привлеченные необычной для них суматохой возле бывшего аббатства. Теперь они двинулись – кто пошел, кто заковылял – в нашу сторону, протягивая руки и нудными голосами выпрашивая милостыню.
– Прочь с дороги! – гаркнул на них Барак. – У нас срочное дело!
Мы поехали дальше.
– Надеюсь, Харснет не забудет допросить эту голозадую братию, – пробурчал Джек.
– Не забудет. Он человек дотошный и скрупулезный.
– И зануда, вам не кажется?
– В этом я с тобой согласен, богатым воображением коронер не блещет.
– Богомолец несчастный.
Я улыбнулся.
– Он ведь тебе с самого начала не нравился?
– Вы мне с самого начала тоже не понравились.
– Харснет лучше большинства из тех, кто действует именем короля. Он обладает принципиальностью и в то же время человечностью. Возможно, временами коронер бывает неповоротлив, но ведь он никогда не сталкивался ни с чем подобным.
Предвидя ответ Барака, я сам произнес его:
– Впрочем, с таким еще никто из нас не сталкивался.
– Тут вы правы, – кивнул Барак и неожиданно спросил: – Знаете, что пугает меня больше всего?
– Что?
– Каждое убийство спланировано и совершено таким образом, чтобы показать нам: убийца умнее всех нас, вместе взятых. Каждую жертву он преподносит как свой охотничий трофей. С тех пор как мы занялись этим делом, произошло три новых убийства: Ярингтон, миссис Бьюнс, Локли…
– Я знаю. Убийца пытался отвадить меня от дела, напав сначала на Тамазин, а потом на меня самого, но когда из этого ничего не вышло, применил другую тактику, стараясь продемонстрировать, что может перехитрить нас.
– Но зачем? – спросил Барак. – Зачем?
– Не знаю, – пожал я плечами. – Может, это тоже проявление его болезни.
– А теперь он сообщает нам свой адрес, – удивленно покачал головой Барак. – Вот уж это действительно форменное безумие.
– Он дал нам не свой адрес, а просто адрес. Я до сих пор не убежден в том, что убийцей является Годдард. Бывшего лекаря наверняка узнали бы в сектах, хотя бы по описанию. Тем более что у него такая заметная отличительная примета, как здоровенная бородавка на носу.
Я тяжело вздохнул.
– Не перестаю задавать себе вопрос: если не Годдард, то кто это может быть? Представь, мне даже пришла в голову мысль, что убийца Пирс!
Барак с сомнением покачал головой.
– Не-а! Убийца затрачивает на каждое преступление много времени и усилий, а Пирс с утра до вечера трудится в лавке Гая. Кроме того, он никак не связан с религиозными группами. Не удивлюсь, если религия ему вообще чужда.
– Да, конечно, это сумасшедшая мысль. Я дошел до того состояния, когда цепляешься за любую соломинку.
– Потому что не верите, что это Годдард?
– Не то что не верю, а скорее не уверен.
Я потянул за повод, и от этого незначительного усилия в руке на миг вспыхнула боль, заставившая меня поморщиться.
– Вам нехорошо? – обеспокоенно спросил Барак.
– Да вот, рука… И еще я здорово замерз.
– Солнышко уже пригревает.
– Знаю, только в последнее время я вообще постоянно мерзну.
К дому Гая мы подъехали в половине третьего. В аптеках, выстроившихся вдоль улицы Баклсбери, вовсю кипела работа. В соседнем с Гаем окне я увидел мужчину в длинном аптекарском халате. Он сосредоточенно насыпал в стеклянную банку какой-то порошок. Мы привязали лошадей к коновязи, и Барак попросил:
– Вы позволите мне начать разговор с этим мозгляком?
– Ты что, опасаешься, что я стану с ним церемониться? Напрасно.
Барак наградил меня скептическим взглядом.
– Несколько грубых вопросов в начале разговора помогут выбить его из колеи.
Подумав пару секунд, я кивнул.
– Договорились.
Он громко забарабанил в двери. Мы услышали звук шагов, Пирс со свечой в руке отворил дверь и с удивлением воззрился на нас.
– Мастера Малтона сейчас нет, сэр.
– Без тебя знаем, щенок, потому и приехали, – бодро ответил Барак и, отпихнув подмастерье плечом, вошел в дом. – Нам нужен не он, а ты.
Я последовал за ним и сразу заметил, что совсем недавно кто-то – либо Гай, либо Пирс – ставил здесь какие-то опыты: стол в дальнем конце комнаты был заставлен прозрачными склянками с разными жидкостями.
– Ну как, прирезал кого-нибудь сегодня? – осведомился Барак.
– Не понимаю, о чем вы говорите. Я находился наверху и занимался.
Голос Пирса был спокойным, выражение лица – услужливым, но когда он повернулся ко мне, я заметил в его глазах злость.
– Сэр, почему вы позволяете этому человеку разговаривать со мной подобным образом?
– У меня возникли кое-какие вопросы, и Барак задаст их тебе, как один верный слуга – другому.
– Мне стало известно, что у доктора Малтона начали пропадать деньги, – сказал Барак. – Ты что-нибудь об этом знаешь?
На лице Пирса не дрогнул ни один мускул.
– Нет, ничего такого я не знаю. И уверен, если бы у доктора Малтона стали бы пропадать деньги, он сам поговорил бы со мной об этом.
– Мастер Шардлейк – адвокат доктора и представляет его интересы.
Глаза Пирса метались между мной и Бараком. Он был явно сбит с толку и ошеломлен этим шквалом вопросов.
– Не может быть, чтобы доктор Малтон уполномочил вас допрашивать меня вот так…
– Но мы же здесь. Воровство – серьезное преступление.
Глаза подростка превратились в щелочки.
– Я не сделал ничего плохого! Я обо всем расскажу доктору Малтону. Ему это не понравится.
– Именно он сообщил нам о пропаже денег, – сказал я.
– Где твоя комната? – спросил Барак.
– На втором этаже. Но вы не смеете туда входить. Я, как подмастерье, имею свои права!
Его голос звучал все громче, а лицо наливалось краской.
– Экий ты несговорчивый, – крякнул Барак и, повернувшись ко мне, спросил: – Мне осмотреть его берлогу?
– Я сам поднимусь наверх, – ответил я, – а ты оставайся здесь и глаз с него не спускай.
Мальчик шагнул, преградив мне путь к двери, что вела внутрь дома, своими широкими плечами.
– Нет! Вы не имеете права!
Барак выхватил из ножен клинок и лезвием отогнал мальчишку от двери.
Тяжело дыша и крепко стиснув губы, Пирс горящими глазами наблюдал за тем, как я вошел внутрь.
Я поднялся по узкой темной лестнице. Гай не доверял слугам и не держал их, поэтому сейчас никого, кроме Пирса, в доме не было. Дверь на втором этаже была открыта. Войдя в комнату, я увидел любопытную картину. На столе лежал бесценный для Гая анатомический атлас Везалия, открытый на очередной ужасной иллюстрации. На ней был изображен скелет на виселице. Судя по всему, Пирс перерисовывал эту отвратительную картинку, поскольку рядом с атласом лежали перо и лист бумаги с рисунком. Я был вынужден признать, что копия была сделана отменно.
Я обыскал комнату. На полках, помимо многочисленных трудов медицинского характера, обнаружился экземпляр «Черной книги», содержавшей перечисление самых чудовищных случаев прелюбодеяния и содомии, которые выявили восемь лет назад агенты Кромвеля в ходе расследования, направленного против монастырей. Эта книжка пользовалась большим спросом у похотливых читателей.
Я также обнаружил сундук с одеждой, причем очень дорогой, а затем осмотрел кровать и, приподняв матрац, обнаружил под ним маленькую кожаную сумку, а в ней – серебряные монеты больше чем на фунт. Не та сумма, которой может владеть подмастерье. Взяв сумку, я вышел из спальни и спустился вниз.
Пирс стоял возле стола, Барак – напротив него, опустив шпагу к полу. Войдя в комнату, я поднял сумку над головой и объявил:
– Деньги!
– Значит, ты, сладенький мой, все-таки ворюга! – с веселой злостью пропел Барак.
Выражение лица Пирса мгновенно изменилось. Оно стало холодным и расчетливым.
«Вот как спадают маски», – подумал я.
– Я мог бы многое рассказать про черномазого, – заговорил Пирс голосом, вдруг ставшим острее бритвы. – Про то, как он простирается ниц перед большим старым распятием в своей комнате, поклоняясь идолам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Ничего не вижу, – сказал он. – Все залито водой, никаких следов. Хотя нет, взгляните-ка сюда.
Он указал на землю. По ней тянулась длинная узкая полоса. Не знаю почему, но на меня она произвела тяжкое впечатление.
– Что это? – спросил я.
– След от колеса тачки, – ответил Барак. – Где бы он ни прятал Локли, ему было нужно переместить тело на некоторое расстояние. Значит, вот как он это сделал.
– Но человек, который везет тело на тачке, непременно привлечет к себе внимание.
– Лишь в том случае, если не догадается чем-нибудь прикрыть его. Интересно, куда ведет след?
Барак двинулся вдоль тонкой полосы, тянувшейся по оранжерее. След привел нас обратно к Алдерсгейт-стрит, нырнул в просвет между кустами и пропал в низкой траве на тропинке, бегущей вдоль поля. Барак посмотрел в сторону видневшейся вдалеке дороги.
– Он не жалеет ни времени, ни усилий, – заметил Харснет. – Видимо, сначала он убил Локли, спрятал его и вернулся за миссис Бьюнс. А тело Локли где-то хранил до тех пор, пока вчера не перевез его в колодец водопроводной будки.
– А на то, что он вытворял с миссис Бьюнс, у него, наверное, ушла целая ночь, – добавил я.
– Как ему удалось справиться с ними обоими?
– Вероятно, он каким-то образом подсыпал им двейл. Может быть, пришел перед самым закрытием и уговорил их выпить с ним по кружечке пива. Он умный и горазд на выдумки.
– И теперь хочет, чтобы мы приехал и в ту деревню, – сказал Барак.
– Да. – Харснет посмотрел на меня. – Наверное, вы правы. Седьмая чаша каким-то образом изольется в той хартфордширской деревеньке. Я должен был поехать с ними!
Я был восхищен его смелостью, но не мог с ним согласиться.
– Нет, тогда не удалось бы потихоньку выяснить обстановку.
Коронер неохотно кивнул.
– Что же делать? – проговорил он голосом, в котором сквозило нечто близкое к отчаянию. – Кто станет седьмой жертвой? Один из нас? Какой-нибудь незнакомец? Или кто-то еще из аббатства? Возможно, этот несчастный уже убит и его тело ждет, пока его обнаружат?
– А если седьмой жертвой должен стать сам Годдард? – спросил я. – Нужно, чтобы кто-нибудь проверил, не случилось ли чего с молодым Кантреллом.
– Ага, – подхватил Барак, – что ему не дали по башке дубиной и не укатили потом куда-нибудь на тачке.
В голосе Джека зазвенела ярость, лицо его исказилось.
– Какой кровавый ужас придумает это чудовище на сей раз? Как он собрался устроить землетрясение?
Глава 37
Мы вернулись к нашим лошадкам. Сьюки и Бытие мирно пощипывали высокую траву, росшую вдоль внешней монастырской стены. Обернувшись, я посмотрел на ворота, к которым когда-то была прибита рука приора Хафтона. Мне почудилось, что я опять наяву вижу ее красный силуэт на фоне деревянной поверхности.
– Как много крови пролилось за последние десять лет! – вздохнул я. – Остается удивляться тому, что одержимость убийствами не заразила еще большее число людей.
На память пришел несчастный голый Локли, распятый на дне черного каменного мешка. Лицо мертвого Роджера виделось мне все реже, словно его заслоняли другие ужасы, происходившие в последние дни.
– Куда теперь? – спросил Барак. – Домой и ждать инструкций?
– Нет, давай-ка мы с тобой навестим юного мастера Пирса. Проверим, действительно ли он ворует. В Хартфордшир нам ехать все равно не скоро.
– А если старый мавр сейчас дома?
– Тогда придумаем какой-нибудь предлог для нашего неожиданного визита. И вот еще что, мне не нравится, когда ты его так называешь.
– Но я не подразумеваю ничего дурного. Уверен, его называли и похуже. Помочь вам забраться в седло?
Мы тронулись в путь. На ступенях часовни собрались с полдюжины нищих. Все они были убогими: двое опирались на костыли, лица других были болезненно бледными. Среди них я заметил и мальчика, который присматривал за нашими лошадьми в тот день, когда мы впервые приехали к Локли и миссис Бьюнс. Наверное, сначала бездомные находились внутри часовни, но выползли наружу, привлеченные необычной для них суматохой возле бывшего аббатства. Теперь они двинулись – кто пошел, кто заковылял – в нашу сторону, протягивая руки и нудными голосами выпрашивая милостыню.
– Прочь с дороги! – гаркнул на них Барак. – У нас срочное дело!
Мы поехали дальше.
– Надеюсь, Харснет не забудет допросить эту голозадую братию, – пробурчал Джек.
– Не забудет. Он человек дотошный и скрупулезный.
– И зануда, вам не кажется?
– В этом я с тобой согласен, богатым воображением коронер не блещет.
– Богомолец несчастный.
Я улыбнулся.
– Он ведь тебе с самого начала не нравился?
– Вы мне с самого начала тоже не понравились.
– Харснет лучше большинства из тех, кто действует именем короля. Он обладает принципиальностью и в то же время человечностью. Возможно, временами коронер бывает неповоротлив, но ведь он никогда не сталкивался ни с чем подобным.
Предвидя ответ Барака, я сам произнес его:
– Впрочем, с таким еще никто из нас не сталкивался.
– Тут вы правы, – кивнул Барак и неожиданно спросил: – Знаете, что пугает меня больше всего?
– Что?
– Каждое убийство спланировано и совершено таким образом, чтобы показать нам: убийца умнее всех нас, вместе взятых. Каждую жертву он преподносит как свой охотничий трофей. С тех пор как мы занялись этим делом, произошло три новых убийства: Ярингтон, миссис Бьюнс, Локли…
– Я знаю. Убийца пытался отвадить меня от дела, напав сначала на Тамазин, а потом на меня самого, но когда из этого ничего не вышло, применил другую тактику, стараясь продемонстрировать, что может перехитрить нас.
– Но зачем? – спросил Барак. – Зачем?
– Не знаю, – пожал я плечами. – Может, это тоже проявление его болезни.
– А теперь он сообщает нам свой адрес, – удивленно покачал головой Барак. – Вот уж это действительно форменное безумие.
– Он дал нам не свой адрес, а просто адрес. Я до сих пор не убежден в том, что убийцей является Годдард. Бывшего лекаря наверняка узнали бы в сектах, хотя бы по описанию. Тем более что у него такая заметная отличительная примета, как здоровенная бородавка на носу.
Я тяжело вздохнул.
– Не перестаю задавать себе вопрос: если не Годдард, то кто это может быть? Представь, мне даже пришла в голову мысль, что убийца Пирс!
Барак с сомнением покачал головой.
– Не-а! Убийца затрачивает на каждое преступление много времени и усилий, а Пирс с утра до вечера трудится в лавке Гая. Кроме того, он никак не связан с религиозными группами. Не удивлюсь, если религия ему вообще чужда.
– Да, конечно, это сумасшедшая мысль. Я дошел до того состояния, когда цепляешься за любую соломинку.
– Потому что не верите, что это Годдард?
– Не то что не верю, а скорее не уверен.
Я потянул за повод, и от этого незначительного усилия в руке на миг вспыхнула боль, заставившая меня поморщиться.
– Вам нехорошо? – обеспокоенно спросил Барак.
– Да вот, рука… И еще я здорово замерз.
– Солнышко уже пригревает.
– Знаю, только в последнее время я вообще постоянно мерзну.
К дому Гая мы подъехали в половине третьего. В аптеках, выстроившихся вдоль улицы Баклсбери, вовсю кипела работа. В соседнем с Гаем окне я увидел мужчину в длинном аптекарском халате. Он сосредоточенно насыпал в стеклянную банку какой-то порошок. Мы привязали лошадей к коновязи, и Барак попросил:
– Вы позволите мне начать разговор с этим мозгляком?
– Ты что, опасаешься, что я стану с ним церемониться? Напрасно.
Барак наградил меня скептическим взглядом.
– Несколько грубых вопросов в начале разговора помогут выбить его из колеи.
Подумав пару секунд, я кивнул.
– Договорились.
Он громко забарабанил в двери. Мы услышали звук шагов, Пирс со свечой в руке отворил дверь и с удивлением воззрился на нас.
– Мастера Малтона сейчас нет, сэр.
– Без тебя знаем, щенок, потому и приехали, – бодро ответил Барак и, отпихнув подмастерье плечом, вошел в дом. – Нам нужен не он, а ты.
Я последовал за ним и сразу заметил, что совсем недавно кто-то – либо Гай, либо Пирс – ставил здесь какие-то опыты: стол в дальнем конце комнаты был заставлен прозрачными склянками с разными жидкостями.
– Ну как, прирезал кого-нибудь сегодня? – осведомился Барак.
– Не понимаю, о чем вы говорите. Я находился наверху и занимался.
Голос Пирса был спокойным, выражение лица – услужливым, но когда он повернулся ко мне, я заметил в его глазах злость.
– Сэр, почему вы позволяете этому человеку разговаривать со мной подобным образом?
– У меня возникли кое-какие вопросы, и Барак задаст их тебе, как один верный слуга – другому.
– Мне стало известно, что у доктора Малтона начали пропадать деньги, – сказал Барак. – Ты что-нибудь об этом знаешь?
На лице Пирса не дрогнул ни один мускул.
– Нет, ничего такого я не знаю. И уверен, если бы у доктора Малтона стали бы пропадать деньги, он сам поговорил бы со мной об этом.
– Мастер Шардлейк – адвокат доктора и представляет его интересы.
Глаза Пирса метались между мной и Бараком. Он был явно сбит с толку и ошеломлен этим шквалом вопросов.
– Не может быть, чтобы доктор Малтон уполномочил вас допрашивать меня вот так…
– Но мы же здесь. Воровство – серьезное преступление.
Глаза подростка превратились в щелочки.
– Я не сделал ничего плохого! Я обо всем расскажу доктору Малтону. Ему это не понравится.
– Именно он сообщил нам о пропаже денег, – сказал я.
– Где твоя комната? – спросил Барак.
– На втором этаже. Но вы не смеете туда входить. Я, как подмастерье, имею свои права!
Его голос звучал все громче, а лицо наливалось краской.
– Экий ты несговорчивый, – крякнул Барак и, повернувшись ко мне, спросил: – Мне осмотреть его берлогу?
– Я сам поднимусь наверх, – ответил я, – а ты оставайся здесь и глаз с него не спускай.
Мальчик шагнул, преградив мне путь к двери, что вела внутрь дома, своими широкими плечами.
– Нет! Вы не имеете права!
Барак выхватил из ножен клинок и лезвием отогнал мальчишку от двери.
Тяжело дыша и крепко стиснув губы, Пирс горящими глазами наблюдал за тем, как я вошел внутрь.
Я поднялся по узкой темной лестнице. Гай не доверял слугам и не держал их, поэтому сейчас никого, кроме Пирса, в доме не было. Дверь на втором этаже была открыта. Войдя в комнату, я увидел любопытную картину. На столе лежал бесценный для Гая анатомический атлас Везалия, открытый на очередной ужасной иллюстрации. На ней был изображен скелет на виселице. Судя по всему, Пирс перерисовывал эту отвратительную картинку, поскольку рядом с атласом лежали перо и лист бумаги с рисунком. Я был вынужден признать, что копия была сделана отменно.
Я обыскал комнату. На полках, помимо многочисленных трудов медицинского характера, обнаружился экземпляр «Черной книги», содержавшей перечисление самых чудовищных случаев прелюбодеяния и содомии, которые выявили восемь лет назад агенты Кромвеля в ходе расследования, направленного против монастырей. Эта книжка пользовалась большим спросом у похотливых читателей.
Я также обнаружил сундук с одеждой, причем очень дорогой, а затем осмотрел кровать и, приподняв матрац, обнаружил под ним маленькую кожаную сумку, а в ней – серебряные монеты больше чем на фунт. Не та сумма, которой может владеть подмастерье. Взяв сумку, я вышел из спальни и спустился вниз.
Пирс стоял возле стола, Барак – напротив него, опустив шпагу к полу. Войдя в комнату, я поднял сумку над головой и объявил:
– Деньги!
– Значит, ты, сладенький мой, все-таки ворюга! – с веселой злостью пропел Барак.
Выражение лица Пирса мгновенно изменилось. Оно стало холодным и расчетливым.
«Вот как спадают маски», – подумал я.
– Я мог бы многое рассказать про черномазого, – заговорил Пирс голосом, вдруг ставшим острее бритвы. – Про то, как он простирается ниц перед большим старым распятием в своей комнате, поклоняясь идолам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95