Хозяин зверя положил на землю шапку, чтобы зрители бросали в нее монетки.
– Эй! – крикнул кто-то, обращаясь к Адаму. – И ты тоже танцуй! Спляши для нас что-нибудь!
Рядом со мной стояли двое мужчин средних лет в одежде членов гильдии ножовщиков.
– Какое богохульство! – сердито воскликнул один из них. – Нужно сообщить Тайному совету. За подобное представление этого человека необходимо схватить, бросить за решетку и примерно наказать.
– Не волнуйся, его накажут, да еще как, – ответил товарищ говорившего. – За Боннером уже послали.
– Молодец, братишка! – послышался выкрик из толпы. – Ты не робкого десятка!
Толпа пока была настроена дружелюбно и воспринимала происходящее как некий веселый спектакль. Но, как и в случае с продавцами театральных костюмов, она в любой момент могла превратиться в агрессивного зверя.
Я вышел вперед и, оказавшись прямо под Адамом, посмотрел вверх, на него. Он замер и тяжело дышал, видимо переводя дух. Я видел, что мальчик дрожит всем телом. Если у него закружится голова…
– Адам! – позвал я. – Пожалуйста, спускайся! Твоя мама очень переживает!
Он опустил глаза на меня, а потом перевел взгляд на толпу.
– Близится конец света! – закричал он. – Антихрист уже явился! Если вы не отринете сатану и не обратитесь к Иисусу, гореть вам всем в геенне огненной! Гореть! Гореть! Гореть!
– Говори, попка, разговаривай! – издевательски завопил кто-то из зевак.
– Вылечи руку горбуну! – подхватил другой. – Как Иисус излечивал хворых! Яви нам чудо!
Я ощутил злость и разочарование. Установить контакт с Адамом не было никакой возможности. С таким же успехом можно было пытаться пробить головой кирпичную стену. Никто из этих фанатиков не желал слушать кого-либо, кроме себя. Либо ты принимаешь то, что они говорят во имя Господа или от имени Господа, либо они безоговорочно приговаривают тебя к вечным мукам в геенне огненной. Адам был безумен, но именно из этого произрастало его безумие. Убийца тоже не только оповещал мир о том, что он полагал волей Господней, но и пытался выполнить эту волю. Чувствуя себя совершенно беспомощным, я стоял, положив руку на рану, которая не переставала ныть.
За моей спиной послышался гул голосов. Какие-то люди прокладывали себе путь через толпу. Над головами зевак я увидел острия пик, и сердце мое упало. Еще через несколько секунд появился епископ Боннер, в черном одеянии, черной шапке и в окружении охранников. Толпа расступилась, и епископ – приземистый, коренастый, исполненный властности – прошествовал к тому месту, где стояли, съежившись от страха, Кайты и Мифон. Его седовласый коллега, представившийся викарием соседней церкви, словно по волшебству, растворился в толпе. Адам над нашими головами принялся цитировать Священное Писание, и я узнал искаженный парафраз из Книги Откровения:
– Боязливым же и неверным и любодеям и колдунам гореть в озере с огнем и серою…
– Прекратить богохульство!
Грозный рык Боннера заставил толпу боязливо умолкнуть, и даже Адам затих и испуганно моргнул. Снизу вверх на него смотрел епископ. Круглое лицо с двойным подбородком побагровело, в больших темных глазах, глядевших из-под черной шапочки, горела злость.
– Папист! – крикнул кто-то из стоявших вокруг.
Боннер принялся яростно вертеть головой, но в плотной толпе определить кричавшего было невозможно. Тогда епископ обратил свой пылающий взгляд на меня.
– Кто вы такой? Адвокат? Вы его родственник? А вы… – Он перевел взгляд на Мифона, втянувшего голову в плечи. – А-а, я вас знаю, сэр! Вы предводитель мерзкой банды сектантов и еретиков!
Мне приходилось слышать о приступах ярости у Боннера. Они были ужасны. Придя в неистовство, он начинал бушевать и долго не мог остановиться.
– Еретик! – завопил он в лицо Мифону.
Викарий вздрогнул и отступил. Мужество окончательно покинуло его.
– Он ни в чем не виноват, сэр, – храбро вступился за преподобного Дэниел Кайт. – Он пытался уговорить Адама спуститься. Адам наш сын. Он сумасшедший, сэр, совсем сумасшедший, и если он упадет…
– Господь – судья всему сущему! – снова принялся за свое Адам. – Приидет Иисус с мечом в руке!
Боннер повернулся к солдатам.
– Вы! Залезьте на стену и стащите его вниз! Если он свалится – не велика потеря!
Солдаты приблизились к стене, но остановились. Толпа зашумела, головы зевак стали поворачиваться вправо. Там, из окна надстройки над воротами на стену, вылезли три фигуры. Приглядевшись, я узнал в них Гая, Пирса и Барака. Они медленно двинулись по кромке стены по направлению к Адаму. Барак и Пирс развели руки в стороны для поддержания равновесия, но Гай, шедший последним, двигался прямо, чуть поддернув мантию, чтобы не запутаться в ней ногами. Толпа затихла, и даже Боннер умолк.
– Эй, Адам! – окликнул мальчика Гай. – Ты помнишь меня? Помнишь, как мы с тобой разговаривали?
Мальчик посмотрел на него растерянным взглядом, будто не понимая, откуда здесь появился этот человек. Барак и Пирс находились уже совсем рядом с ним. Я видел страх и сомнение на их лицах. Если они попытаются схватить Адама, он может полететь вниз и увлечь за собой всех остальных.
– Зачем ты это делаешь? – спросил Гай.
К моему неописуемому удивлению, Адам ответил ему:
– Я думал, что могу привести людей к Богу и этим докажу, что я спасен.
– Но ведь не каждый спасенный может быть вестником Господа, – сказал Гай, обвел рукой толпу и добавил: – Взгляни на них. Ты недостаточно силен, чтобы обратить это сборище язычников. Тут нечего стыдиться.
Адам заплакал и медленно опустился на колени. На стоявших внизу людей с шуршанием посыпалась древняя известка. Барак и Пирс медленно присели рядом с мальчиком, подняли его на ноги и осторожно повели обратно, по направлению к воротам. Дойдя до надстройки, они помогли ему влезть в окно. Гай забрался туда последним.
Боннер хрустнул пальцами и направился к воротам, охранники двинулись следом, а за ними, чуть поколебавшись, пошли и Дэниел с Минни. Мифон явно не знал, что предпринять. Постояв в нерешительности, он попятился и растворился в толпе. Я смотрел, как он ретируется. Что это – трусость или понимание того, что его присутствие только распалит Боннера?
И тут я напрягся. Я почувствовал, что кто-то наблюдает за мной, и краем глаза на мгновение выхватил из толпы человека с бородой и в коричневом дублете. В ту же секунду он развернулся и нырнул в толпу. Сердце колотилось как безумное. Неужели это опять он и снова следит за мной? Ноги словно вросли в землю. Я понимал: беспокойство за Адама притупило мою бдительность.
– Мастер Шардлейк, пожалуйста, помогите нам! – донесся до моего слуха голос Минни Кайт.
Я обернулся.
Из сторожки ворот на улицу вышел Адам. Гай и Барак поддерживали его под руки, поскольку мальчик вновь пытался броситься на землю. Его глаза были закрыты, губы шевелились в безмолвной молитве. Следом за ними появился привратник, боязливо поглядывая на епископа. Боннер, подбоченясь, преградил путь Адаму.
– Вот это зрелище! – загремел он. – Ты что это удумал, мальчишка?
Адам не обращал на него внимания. Уставившись в землю, он продолжал молиться даже сейчас. Боннер побагровел.
– Лучше отвечай, юный любитель молиться, а не то вмиг окажешься на костре, как Мекинс!
– Я понятия не имею, как он туда забрался, сэр, – принялся оправдываться привратник. – Наверное, через дом пролез. Клянусь вам, сэр, он то ли колдун какой, то ли умеет делаться невидимым.
Боннер фыркнул.
– Раб римской блудницы! – раздался крик из толпы.
Боннер сердито оглянулся.
– Предатель! – послышался новый выкрик.
По толпе пробежал одобрительный ропот, а солдаты крепче сжали свои пики. Атмосфера накалялась.
Дэниел и Минни стояли, беспомощно наблюдая эту сцену. Когда Дэниел переводил взгляд на Боннера, на его лице появлялась смесь страха и отвращения. Минни, однако, шагнула вперед, упала перед Боннером на колени и вцепилась в полу его сутаны.
– Умоляю вас, сэр! – лихорадочно заговорила она. – Мой сын сумасшедший. Он повредился в уме. И Тайный совет отправил его в Бедлам. Он, должно быть, сбежал оттуда. Хотя мозги у него набекрень, он может быть хитрым.
Эта страстная тирада нисколько не тронула Боннера.
– Я слышал об этом решении совета. Архиепископ Кранмер говорил мне. Но то, что устроил ваш сын здесь, свидетельствует о том, что он закоренелый еретик.
Боннер обвел взглядом стоявших вокруг.
– Я скоро устрою вам такую веселую жизнь, что вы сами захотите, чтобы Господь поскорее прибрал вас.
Он снова перевел взгляд на Адама, и на его лице появилось брезгливое выражение.
– А начну я, пожалуй, с этого жалкого существа.
Проговорив все это, церковник снова обвел взглядом толпу. Чего-чего, а храбрости епископу Боннеру было не занимать.
Я набрал в грудь воздуха и выступил вперед.
– Сэр, мальчик ненормальный, – взволнованно проговорил я и махнул рукой Гаю. – Этот человек – врач, он подтвердит мои слова. Я был неудовлетворен условиями содержания мальчика в Бедламе, уходом за ним. В ближайшее время по этому вопросу состоятся слушания в суде прошений.
Я говорил громко, чтобы меня слышала толпа, в которой все это время нарастал ропот недовольства. Боннер с любопытством посмотрел на Гая.
– Так вы и есть тот самый доктор Мал тон, – проговорил он. – Бывший монах. Я слышал о вас.
– Да, милорд, так меня зовут.
– Я также слышал, что вы известная фигура в мире врачевания, – продолжал Боннер. – Зачем вы связались с этими еретиками?
Гай мобилизовал все свои дипломатические способности.
– Тайный совет решил, что он сумасшедший, а не еретик, милорд. Я тоже думаю, что он психически болен, и надеюсь, что его можно вылечить. Наставить на путь истинный, – многозначительно добавил он.
Один из солдат взглянул на волнующуюся толпу, шагнул к Боннеру и прошептал что-то ему на ухо. Тот снова посмотрел на зевак и повернулся ко мне и Гаю.
– Ладно, – сказал он, – но я требую, чтобы меня держали в курсе того, как продвигается лечение.
Епископ уставился на меня.
– Что до вас, адвокат, проследите за тем, чтобы его посадили под замок и как следует за ним присматривали. В следующий раз я не буду таким добреньким.
Он резко кивнул мне, развернулся и пошел прочь. Солдаты потянулись за ним.
– Молодец! – шепнул я Гаю, но тот наградил меня угрюмым взглядом.
– Я думаю, Боннер понял: если он отправит на костер мальчишку, которого врач признал сумасшедшим, на него ополчится весь Лондон. Начнется буча похуже той, какая поднялась после сожжения Мекинса. Но Боннер не забудет того, что произошло сегодня. Адама действительно нужно посадить под три замка и присматривать за ним в оба глаза.
– Мы что же, отправим его обратно в Бедлам? – спросил Барак.
– Да. Идемте. Тут недалеко. Послушаем, что скажет нам смотритель Шоумс, – мрачно добавил я.
Пирс, стоявший где-то сзади во время нашего разговора с Боннером, вышел вперед и взял Адама под руку, Барак – под другую, и мы пошли. Толпа смотрела нам вслед, жалея о том, что веселье так быстро закончилось. Дэниел и Минни следовали за нами. Они даже не попытались поговорить с сыном, поскольку знали, что из этого ничего не выйдет.
Длинное приземистое здание, в котором помещался Бедлам, смотрело на мир своим невзрачным фасадом. На мой стук дверь открыла Эллен. Без чепца, с разметавшимися темными волосами, она смотрела на меня испуганным взглядом, но, увидев Адама, вздохнула с облегчением.
– Слава Всевышнему, он с вами! Где же он был?
– Молился за жителей города с Лондонской стены.
Из гостиной высунулись головы нескольких любопытных, включая женщину, которая демонстрировала свои прелести во время моего последнего визита сюда.
– Господи Иисусе! – Эллен в изнеможении прислонилась к стене. – Я так и знала, что Адам устроит еще какое-нибудь представление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Эй! – крикнул кто-то, обращаясь к Адаму. – И ты тоже танцуй! Спляши для нас что-нибудь!
Рядом со мной стояли двое мужчин средних лет в одежде членов гильдии ножовщиков.
– Какое богохульство! – сердито воскликнул один из них. – Нужно сообщить Тайному совету. За подобное представление этого человека необходимо схватить, бросить за решетку и примерно наказать.
– Не волнуйся, его накажут, да еще как, – ответил товарищ говорившего. – За Боннером уже послали.
– Молодец, братишка! – послышался выкрик из толпы. – Ты не робкого десятка!
Толпа пока была настроена дружелюбно и воспринимала происходящее как некий веселый спектакль. Но, как и в случае с продавцами театральных костюмов, она в любой момент могла превратиться в агрессивного зверя.
Я вышел вперед и, оказавшись прямо под Адамом, посмотрел вверх, на него. Он замер и тяжело дышал, видимо переводя дух. Я видел, что мальчик дрожит всем телом. Если у него закружится голова…
– Адам! – позвал я. – Пожалуйста, спускайся! Твоя мама очень переживает!
Он опустил глаза на меня, а потом перевел взгляд на толпу.
– Близится конец света! – закричал он. – Антихрист уже явился! Если вы не отринете сатану и не обратитесь к Иисусу, гореть вам всем в геенне огненной! Гореть! Гореть! Гореть!
– Говори, попка, разговаривай! – издевательски завопил кто-то из зевак.
– Вылечи руку горбуну! – подхватил другой. – Как Иисус излечивал хворых! Яви нам чудо!
Я ощутил злость и разочарование. Установить контакт с Адамом не было никакой возможности. С таким же успехом можно было пытаться пробить головой кирпичную стену. Никто из этих фанатиков не желал слушать кого-либо, кроме себя. Либо ты принимаешь то, что они говорят во имя Господа или от имени Господа, либо они безоговорочно приговаривают тебя к вечным мукам в геенне огненной. Адам был безумен, но именно из этого произрастало его безумие. Убийца тоже не только оповещал мир о том, что он полагал волей Господней, но и пытался выполнить эту волю. Чувствуя себя совершенно беспомощным, я стоял, положив руку на рану, которая не переставала ныть.
За моей спиной послышался гул голосов. Какие-то люди прокладывали себе путь через толпу. Над головами зевак я увидел острия пик, и сердце мое упало. Еще через несколько секунд появился епископ Боннер, в черном одеянии, черной шапке и в окружении охранников. Толпа расступилась, и епископ – приземистый, коренастый, исполненный властности – прошествовал к тому месту, где стояли, съежившись от страха, Кайты и Мифон. Его седовласый коллега, представившийся викарием соседней церкви, словно по волшебству, растворился в толпе. Адам над нашими головами принялся цитировать Священное Писание, и я узнал искаженный парафраз из Книги Откровения:
– Боязливым же и неверным и любодеям и колдунам гореть в озере с огнем и серою…
– Прекратить богохульство!
Грозный рык Боннера заставил толпу боязливо умолкнуть, и даже Адам затих и испуганно моргнул. Снизу вверх на него смотрел епископ. Круглое лицо с двойным подбородком побагровело, в больших темных глазах, глядевших из-под черной шапочки, горела злость.
– Папист! – крикнул кто-то из стоявших вокруг.
Боннер принялся яростно вертеть головой, но в плотной толпе определить кричавшего было невозможно. Тогда епископ обратил свой пылающий взгляд на меня.
– Кто вы такой? Адвокат? Вы его родственник? А вы… – Он перевел взгляд на Мифона, втянувшего голову в плечи. – А-а, я вас знаю, сэр! Вы предводитель мерзкой банды сектантов и еретиков!
Мне приходилось слышать о приступах ярости у Боннера. Они были ужасны. Придя в неистовство, он начинал бушевать и долго не мог остановиться.
– Еретик! – завопил он в лицо Мифону.
Викарий вздрогнул и отступил. Мужество окончательно покинуло его.
– Он ни в чем не виноват, сэр, – храбро вступился за преподобного Дэниел Кайт. – Он пытался уговорить Адама спуститься. Адам наш сын. Он сумасшедший, сэр, совсем сумасшедший, и если он упадет…
– Господь – судья всему сущему! – снова принялся за свое Адам. – Приидет Иисус с мечом в руке!
Боннер повернулся к солдатам.
– Вы! Залезьте на стену и стащите его вниз! Если он свалится – не велика потеря!
Солдаты приблизились к стене, но остановились. Толпа зашумела, головы зевак стали поворачиваться вправо. Там, из окна надстройки над воротами на стену, вылезли три фигуры. Приглядевшись, я узнал в них Гая, Пирса и Барака. Они медленно двинулись по кромке стены по направлению к Адаму. Барак и Пирс развели руки в стороны для поддержания равновесия, но Гай, шедший последним, двигался прямо, чуть поддернув мантию, чтобы не запутаться в ней ногами. Толпа затихла, и даже Боннер умолк.
– Эй, Адам! – окликнул мальчика Гай. – Ты помнишь меня? Помнишь, как мы с тобой разговаривали?
Мальчик посмотрел на него растерянным взглядом, будто не понимая, откуда здесь появился этот человек. Барак и Пирс находились уже совсем рядом с ним. Я видел страх и сомнение на их лицах. Если они попытаются схватить Адама, он может полететь вниз и увлечь за собой всех остальных.
– Зачем ты это делаешь? – спросил Гай.
К моему неописуемому удивлению, Адам ответил ему:
– Я думал, что могу привести людей к Богу и этим докажу, что я спасен.
– Но ведь не каждый спасенный может быть вестником Господа, – сказал Гай, обвел рукой толпу и добавил: – Взгляни на них. Ты недостаточно силен, чтобы обратить это сборище язычников. Тут нечего стыдиться.
Адам заплакал и медленно опустился на колени. На стоявших внизу людей с шуршанием посыпалась древняя известка. Барак и Пирс медленно присели рядом с мальчиком, подняли его на ноги и осторожно повели обратно, по направлению к воротам. Дойдя до надстройки, они помогли ему влезть в окно. Гай забрался туда последним.
Боннер хрустнул пальцами и направился к воротам, охранники двинулись следом, а за ними, чуть поколебавшись, пошли и Дэниел с Минни. Мифон явно не знал, что предпринять. Постояв в нерешительности, он попятился и растворился в толпе. Я смотрел, как он ретируется. Что это – трусость или понимание того, что его присутствие только распалит Боннера?
И тут я напрягся. Я почувствовал, что кто-то наблюдает за мной, и краем глаза на мгновение выхватил из толпы человека с бородой и в коричневом дублете. В ту же секунду он развернулся и нырнул в толпу. Сердце колотилось как безумное. Неужели это опять он и снова следит за мной? Ноги словно вросли в землю. Я понимал: беспокойство за Адама притупило мою бдительность.
– Мастер Шардлейк, пожалуйста, помогите нам! – донесся до моего слуха голос Минни Кайт.
Я обернулся.
Из сторожки ворот на улицу вышел Адам. Гай и Барак поддерживали его под руки, поскольку мальчик вновь пытался броситься на землю. Его глаза были закрыты, губы шевелились в безмолвной молитве. Следом за ними появился привратник, боязливо поглядывая на епископа. Боннер, подбоченясь, преградил путь Адаму.
– Вот это зрелище! – загремел он. – Ты что это удумал, мальчишка?
Адам не обращал на него внимания. Уставившись в землю, он продолжал молиться даже сейчас. Боннер побагровел.
– Лучше отвечай, юный любитель молиться, а не то вмиг окажешься на костре, как Мекинс!
– Я понятия не имею, как он туда забрался, сэр, – принялся оправдываться привратник. – Наверное, через дом пролез. Клянусь вам, сэр, он то ли колдун какой, то ли умеет делаться невидимым.
Боннер фыркнул.
– Раб римской блудницы! – раздался крик из толпы.
Боннер сердито оглянулся.
– Предатель! – послышался новый выкрик.
По толпе пробежал одобрительный ропот, а солдаты крепче сжали свои пики. Атмосфера накалялась.
Дэниел и Минни стояли, беспомощно наблюдая эту сцену. Когда Дэниел переводил взгляд на Боннера, на его лице появлялась смесь страха и отвращения. Минни, однако, шагнула вперед, упала перед Боннером на колени и вцепилась в полу его сутаны.
– Умоляю вас, сэр! – лихорадочно заговорила она. – Мой сын сумасшедший. Он повредился в уме. И Тайный совет отправил его в Бедлам. Он, должно быть, сбежал оттуда. Хотя мозги у него набекрень, он может быть хитрым.
Эта страстная тирада нисколько не тронула Боннера.
– Я слышал об этом решении совета. Архиепископ Кранмер говорил мне. Но то, что устроил ваш сын здесь, свидетельствует о том, что он закоренелый еретик.
Боннер обвел взглядом стоявших вокруг.
– Я скоро устрою вам такую веселую жизнь, что вы сами захотите, чтобы Господь поскорее прибрал вас.
Он снова перевел взгляд на Адама, и на его лице появилось брезгливое выражение.
– А начну я, пожалуй, с этого жалкого существа.
Проговорив все это, церковник снова обвел взглядом толпу. Чего-чего, а храбрости епископу Боннеру было не занимать.
Я набрал в грудь воздуха и выступил вперед.
– Сэр, мальчик ненормальный, – взволнованно проговорил я и махнул рукой Гаю. – Этот человек – врач, он подтвердит мои слова. Я был неудовлетворен условиями содержания мальчика в Бедламе, уходом за ним. В ближайшее время по этому вопросу состоятся слушания в суде прошений.
Я говорил громко, чтобы меня слышала толпа, в которой все это время нарастал ропот недовольства. Боннер с любопытством посмотрел на Гая.
– Так вы и есть тот самый доктор Мал тон, – проговорил он. – Бывший монах. Я слышал о вас.
– Да, милорд, так меня зовут.
– Я также слышал, что вы известная фигура в мире врачевания, – продолжал Боннер. – Зачем вы связались с этими еретиками?
Гай мобилизовал все свои дипломатические способности.
– Тайный совет решил, что он сумасшедший, а не еретик, милорд. Я тоже думаю, что он психически болен, и надеюсь, что его можно вылечить. Наставить на путь истинный, – многозначительно добавил он.
Один из солдат взглянул на волнующуюся толпу, шагнул к Боннеру и прошептал что-то ему на ухо. Тот снова посмотрел на зевак и повернулся ко мне и Гаю.
– Ладно, – сказал он, – но я требую, чтобы меня держали в курсе того, как продвигается лечение.
Епископ уставился на меня.
– Что до вас, адвокат, проследите за тем, чтобы его посадили под замок и как следует за ним присматривали. В следующий раз я не буду таким добреньким.
Он резко кивнул мне, развернулся и пошел прочь. Солдаты потянулись за ним.
– Молодец! – шепнул я Гаю, но тот наградил меня угрюмым взглядом.
– Я думаю, Боннер понял: если он отправит на костер мальчишку, которого врач признал сумасшедшим, на него ополчится весь Лондон. Начнется буча похуже той, какая поднялась после сожжения Мекинса. Но Боннер не забудет того, что произошло сегодня. Адама действительно нужно посадить под три замка и присматривать за ним в оба глаза.
– Мы что же, отправим его обратно в Бедлам? – спросил Барак.
– Да. Идемте. Тут недалеко. Послушаем, что скажет нам смотритель Шоумс, – мрачно добавил я.
Пирс, стоявший где-то сзади во время нашего разговора с Боннером, вышел вперед и взял Адама под руку, Барак – под другую, и мы пошли. Толпа смотрела нам вслед, жалея о том, что веселье так быстро закончилось. Дэниел и Минни следовали за нами. Они даже не попытались поговорить с сыном, поскольку знали, что из этого ничего не выйдет.
Длинное приземистое здание, в котором помещался Бедлам, смотрело на мир своим невзрачным фасадом. На мой стук дверь открыла Эллен. Без чепца, с разметавшимися темными волосами, она смотрела на меня испуганным взглядом, но, увидев Адама, вздохнула с облегчением.
– Слава Всевышнему, он с вами! Где же он был?
– Молился за жителей города с Лондонской стены.
Из гостиной высунулись головы нескольких любопытных, включая женщину, которая демонстрировала свои прелести во время моего последнего визита сюда.
– Господи Иисусе! – Эллен в изнеможении прислонилась к стене. – Я так и знала, что Адам устроит еще какое-нибудь представление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95