– Гай, ты говорил, что некоторые монастырские врачеватели использовали двейл. Знаешь ли ты таких в Лондоне?
– Я и не знал их, Мэтью. Не забывай, я приехал в Лондон из Суссекса, после того, как мой монастырь был закрыт.
Он пристально посмотрел на меня.
– Ты думаешь о тех монахах, которые лишились всего, будучи изгнаны из монастырей?
– Да, – признался я.
– Тогда могу сообщить тебе, что из монастырской братии двейл применяли в основном бенедиктинцы. А единственным местом в Лондоне, где у ордена бенедиктинцев имелась больница, было Вестминстерское аббатство. Но, как я уже говорил ранее, применение двейла никогда не было секретом.
– А его квалифицированное применение?
– До сих пор может быть множество лекарей, которые используют это снадобье.
Я видел, что сама мысль о том, что убийцей Роджера может быть монах, была неприятной для Гая и казалась ему неправдоподобной.
– В основе двейла лежит опий. Чтобы получить его, необходимо вырастить опийный мак. Значит, тот, кто это сделал, должен иметь сад.
– Верно. Хотя многие люди выращивают у себя мак только из-за красоты его цветов. Кстати, я сам выращивал мак в своей оранжерее лечебных трав. Для изготовления опия.
Какая досада, что я не мог объяснить товарищу: дело заключается не только в том, чтобы найти человека, имевшего мотивы для убийства Роджера. И вновь я мысленно вознес горячую молитву о том, чтобы Барак и Харснет уже поймали душегуба.
– Как миссис Эллиард? – осведомился Гай.
– Скорбит и оплакивает свою утрату.
– Ты очень трепетно относишься к ней.
– Она всегда была моим близким другом.
– Мужественная женщина.
– Да, в этом ей не откажешь.
С горечью подумав, что и Дороти я не могу поведать всей истории, я допил вино.
– Мне пора, – сказал я. – Спасибо тебе, Гай, за то, что взглянул на Адама. Я договорюсь о том, чтобы ты встретился с его родителями и осмотрел мальчика еще раз. Придешь ли ты на следующей неделе на судебные слушания, чтобы сообщить о его душевном состоянии и убедить оставить его в Бедламе?
– Да, приду. Можно, я захвачу с собой Пирса?
Увидев, как удивленно расширились мои глаза, Гай пояснил:
– Я хочу познакомить парня со всеми аспектами работы врача. Ясное дело, официально он всего лишь ученик аптекаря, но у него острый и цепкий ум. Я подумываю о том, чтобы дать ему денег на обучение врачебному ремеслу.
– Ты в состоянии себе это позволить?
– Это будет непросто, но мои сбережения увеличились с тех пор, как меня приняли в корпорацию врачей, кроме того, я продолжаю получать пенсию как бывший монах.
Во взгляде, который он бросил на меня, читался вызов.
Я был не на шутку удивлен. Такие расходы могли оказаться непомерными для Гая, но, встретившись с ним глазами, устыдился своих мыслей, поняв, что я просто ревную. На протяжении многих лет я был его единственным другом, и вот теперь появился кто-то еще.
Я шел по оживленным улицам, торопясь поскорее вернуться домой, пока не раздался сигнал к тушению огней. Там меня поджидал Барак. Он вытирал полотенцем волосы, поскольку они, как и его одежда, вымокли под дождем. Скелли уже отправился домой.
– Удача вам не улыбнулась? – спросил я.
– Мы ждали, пока не стемнело, а потом ушли. Этот мерзавец прятался в камышах целый день, но теперь-то он наверняка сбежал оттуда.
Барак наморщил лоб.
– А как вы поняли, что у нас ничего не вышло?
– Интуиция.
– Харснет был в бешенстве на самого себя. Он сказал, что должен был оставить нас с вами наблюдать, а сам поднять на ноги всех вестминстерских констеблей, чтобы выкурить мерзавца из зарослей. Он не верит, что человек может просидеть в холодном болоте целый день.
Мой помощник вздернул брови.
– Если только ему не помогает сам дьявол.
– Только этого нам не хватает!
– Он прав в том, что пролежать там целый день и не наделать шуму – это что-то невероятное. Я бы так не смог.
– Мы знаем, насколько велика решимость этого человека, – заметил я. – Но откуда он мог узнать, что мы придем туда осматривать место, где нашли доктора Гарнея? Меня это весьма тревожит.
– Меня тоже, – с чувством сказал Барак.
С минуту мы сидели молча, затем Барак спросил:
– Как там Адам Кайт?
– Безумен. Надеюсь, Гай сумеет помочь ему, но, честно говоря, сомневаюсь в этом.
– А у меня есть новости. Я отправил записку Гибу Руку, и он сразу же прислал ответ с одним из своих сыновей. Завтра он ждет нас у себя дома, чтобы рассказать про убийство, произошедшее в Ламбете прошлой зимой.
Значит, опять на болота! И все же эта новость приободрила меня. Хоть что-то положительное после целого дня ужасов.
– Спасибо, Джек, – поблагодарил я. – Тебе пора домой. Тамазин будет волноваться.
– Сегодня я договорился выпить со старыми друзьями, – с вызовом ответил он.
Когда Барак ушел, я отправился в свою комнату.
«Бедная Тамазин, – думал я. – И бедная Дороти. Нужно было проведать ее, прежде чем идти домой».
На своем столе я увидел официальную бумагу с печатью суда прошений. Она могла сулить только дополнительную работу.
За окном пошел дождь, и тяжелые капли гулко забарабанили по стеклу.
Глава 13
Следующим утром мы с Бараком вновь отправились на болота. На сей раз – на лошадях. Стоял по-настоящему весенний день: ясный, солнечный, хотя и ветреный. Сьюки, черная кобыла Барака, трясла тонкой головой и настороженно нюхала воздух. Повсюду, даже между обвалившихся камней давно закрытого монастыря ордена доминиканцев, распускались крокусы и подснежники.
Когда мы оказались в Чипсайде, я посмотрел на попрошаек, собравшихся вокруг кондуита. Среди них был и мужчина из Бедлама, распевавший что-то невразумительное. Острым взглядом он ощупывал толпу, пытаясь встретиться глазами с кем-нибудь из прохожих, дабы, устыдившись, тот дал ему монетку.
Проехав по Лондонскому мосту, мы пересекли Саутуорк. Барак показывал, куда свернуть, потому что именно ему сын Гиба подробно объяснил, как добраться до отцовского жилища. Нам нужно было выбраться на дорогу, тянувшуюся вдоль болот по дальней оконечности Саутуорка, миновать стоявшую там церковь и попасть к поселениям коттеров.
Церковь мы нашли без труда – небольшое норманнское строение, одиноко торчавшее на границе камышовых зарослей. Мимо нее шла широкая дорога, петлявшая по болотам и выводившая в конце концов на сухое пространство. На пути нам попалась группа мужчин, которые пытались укрепить вконец раскисший участок дороги с помощью угольного шлака и срубленных ветвей. При нашем приближении они отступили на обочину и поклонились. Мне подумалось, что, наверное, по мере увеличения числа коттеров они решили сами поддерживать дорогу в порядке, чтобы иметь возможность возить свои продукты на рынок. Они вернули к жизни целый район, и неудивительно, что землевладельцы положили глаз на результаты их трудов.
– Нашего местного мясника арестовали, – сообщил мне Барак.
– И его тоже? – Я подозрительно посмотрел на помощника. – А ты, часом, не покупал мясо в Великий пост?
– Я бы и покупал, да Тамазин слишком осторожна для этого.
– У нее всегда была голова на плечах.
– Если правда, что Кэтрин Парр симпатизирует реформаторам, – поменял тему Барак, – она окажется в очень опасном положении, выйдя замуж за короля Генриха. Гардинер и Боннер станут следить за каждым ее шагом, вынюхивать, подслушивать, в надежде на то, что она допустит какое-нибудь крамольное, с точки зрения папистов, высказывание, которое они тут же передадут королю.
– С них станется. Но чтобы отвергнуть предложение короля о браке, тоже требуется немалое мужество.
Барак окинул взглядом болота.
– Как могут быть связаны с ней эти два убийства? Кому могло понадобиться сорвать матримониальные планы?
– Мотив может быть у Томаса Сеймура, – сказал я.
– Никогда не поверю, чтобы сэр Томас Сеймур целый день валялся на брюхе в холодном болоте! Он скорее удавится, чем согласится испортить свой шикарный наряд.
Барак говорил весело, и все же в его голосе угадывалось какое-то напряжение.
Теперь камыш окружал нас со всех сторон. Стали появляться домики, окруженные небольшими возделанными участками.
Дом Гиба – глинобитная избушка, как и остальные, – был пятым по счету. Из дыры в соломенной крыше вился дымок.
Гиб работал на своем участке, вскапывая жирную землю. Там же трудились – копали и что-то сеяли – его жена и семеро детей. Барак окликнул хозяина по имени, и тот подошел к нам. За ним гуськом потянулось все его семейство. Пока мы спешивались, они стояли вокруг нас. Детишки, разинув рты, смотрели на мой горб.
– Это мой адвокат, – с гордостью представил меня Гиб. – Ему нужна моя помощь в одном важном деле.
Его жена, худая женщина с уставшим лицом, сделала книксен и тепло улыбнулась.
– Мы так благодарны, сэр, за то, что вы для нас сделали! Вовек не забудем!
– Благодарю вас.
Как и все адвокаты, я был падок на похвалы. Их приходилось слышать так редко. Гиб хлопнул в ладоши.
– Мейзи, дети, за работу! У нас с мастером Шардлейком секретный разговор.
Барак хитро подмигнул мне.
Семейство коттера вернулось к работе, но детишки продолжали стрелять в мою сторону любопытными взглядами.
– Не хочу, чтобы они слушали все эти ужасы, – пояснил Гиб, сразу посерьезнев. – Привяжите своих лошадей к этому столбу и пойдемте в дом.
Мы вошли следом за ним в хибару, где пахло сыростью и дымом. Взгляду не на чем было остановиться. Из мебели тут стояло всего несколько жалких коек, а тепло шло от огня, горевшего в яме посередине пола. Единственное окно было без стекол, грубые ставни открыты. Из окна был виден огород, за которым простирались болота.
– Унылое местечко, – покивал головой Гиб.
– Зимой, когда все завалено снегом, здесь, наверное, очень одиноко?
– И не говорите, сэр! Одиноко и ужасно холодно. Сейчас хоть есть чем заняться. Вон, огород вскопать, и все такое. Присаживайтесь вон на ту скамейку.
Он принес слабое пиво и уселся на стул напротив нас.
– Вы хотели расспросить меня насчет бедного Уилфа Тапхольма?
– Так звали убитого?
– Да.
Он помолчал, вспоминая.
– Его нашли в январе. Его кокнула Елизавета Уэльская. Это кличка шлюхи из Бэнксайда, с которой он жил.
Гиб плюнул в огонь, а мы с Бараком переглянулись. Похоже, ложный след.
– Вы уверены, что это сделала именно она? – спросил я.
– Все в этом уверены, иначе не выдали бы ордер на ее арест. Они с Уилфом жили несколько месяцев, но постоянно собачились. Оба любили выпить. В декабре он ее выгнал, а через месяц его нашли мертвым. Коронер ищет ее, но другие шлюхи говорят, что она вернулась в Уэльс. Там она заляжет под корягу, и черта с два ее найдут.
– Но прямых доказательств того, что это ее рук дело, не было?
– Ну, кто бы это ни сотворил, он, должно быть, здорово ненавидел Уилфа.
Гиб хитро посмотрел на нас.
– А вы хотите сказать, что его отправила на тот свет не Елизавета, а кто-то другой?
– Мы ничего такого не говорим, – ответил я. – Мы не знаем. Это вы заявили в Вестминстере, что вашего друга, вероятно, убил землевладелец.
Гиб усмехнулся.
– Это я ляпнул просто так, чтобы позлить сэра Джеффри.
Он выжидательно смотрел на нас, но потом понял, что мы ему ничего интересного не расскажем.
– Что же все-таки произошло? – спросил Барак. – Ты говорил, что его убили каким-то жутким способом.
– Так оно и было. Я расскажу вам по дороге к его дому. Ключ у соседа. Я подумал, что вам будет любопытно взглянуть на его берлогу.
Гиб высунул голову в окно. Я посмотрел в ту же сторону и увидел, что его дочка, девочка лет десяти, без устали прохаживается взад-вперед мимо окна, делая вид, будто засевает грядку.
– У этих поросят слишком длинные уши, – проворчал отец семейства.
Я бросил взгляд на Барака. Тот пожал плечами. Все указывало на то, что это убийство не имело никакого отношения к нашему расследованию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95