Они противоречили его злобной потребности в насилии, и он, вероятнее всего, даже не обратил на них внимания. Я закрыл книгу, сокрушенно размышляя над тем, что сотворили люди со своим Богом.
Спустившись вниз, я застал в гостиной Тамазин. Она ставила в вазу букет каких-то первоцветов. На лице ее было выражение задумчивой печали, однако, увидев меня, женщина улыбнулась.
– Я подумала, что так будет красивее, – словно оправдываясь, проговорила она. – Я срезала цветы в саду. Вы не против?
– Конечно же нет. Цветы будут напоминать нам о том, что на дворе весна. Где Джек?
– Отправился в Линкольнс-Инн, чтобы посмотреть, как там в одиночку справляется Скелли.
– Мне самому следовало бы сходить туда.
Помешкав в нерешительности, я все же заговорил:
– Послушай, Тамазин, мы уже почти у цели. Нам удалось установить дом, где находится тот, кто стоит за всем этим. Это неподалеку от Барнета. Сэр Томас Сеймур отправил туда своих людей, чтобы они схватили его. Возможно, сегодня вечером нам придется отправиться вслед за ними.
– Вы поймали убийцу? – напрямик спросила Тамазин.
– У нас практически не осталось сомнений в том, кто это такой.
– Значит, Джеку снова придется пуститься в опасные похождения?
– Поверь, Тамазин, ему самому ненавистно все это.
– Вы правы, – согласилась женщина. – Он боится того чудовища, за которым вы охотитесь.
Она в отчаянии развела руками.
– А я ничем не могу утешить его. Когда я пытаюсь поговорить с ним об этом, он обвиняет меня в том, что я ругаюсь или ворчу. – Она устало вздохнула. – И то же самое повторяется от раза к разу. Поневоле сравнишь себя с ослом, который ходит по кругу, вращая мельничный жернов.
– Тамазин…
Она жестом остановила меня.
– Не надо, сэр. Я знаю, вы хотите как лучше, и благодарна вам за это. Но я дошла до предела. Не могу больше.
Она сделала формальный книксен и вышла из гостиной.
Не находя себе покоя, я решил сходить в Линкольнс-Инн и навестить Дороти. Если Билкнэпу полегчало, возможно, мне удастся призвать мерзавца к совести и уговорить его убраться восвояси. Однако когда я пришел туда, Маргарет сказала мне, что Дороти отлучилась, чтобы с кем-то расплатиться.
– Хорошо, что она снова способна заниматься делами, – сказала горничная.
– Да, – согласился я. – Как мой собрат по адвокатскому цеху, мастер Билкнэп?
– Он извел нас своими жалобами и нытьем. Можно подумать, что он здесь хозяин, а я его служанка!
– Могу ли я увидеть его?
– Сейчас узнаю.
Маргарет вошла в комнату и через несколько секунд выскочила как ошпаренная, с красным от ярости лицом.
– Он заявляет, что не желает вас видеть, сэр! Дескать, плохо себя чувствует. Вы уж простите меня, сэр, но без хозяйки я не могу…
– Разумеется. Видеть его – невелика радость, – сказал я, думая: «Стыдно ли Билкнэпу за то, что он снабдил Фелдэя сведениями обо мне?»
Вряд ли, решил я. Кстати, мерзавец до сих пор не знал о том, что Фелдэя больше нет в живых.
– Ты передашь хозяйке, что я очень сожалею из-за того, что этот склочник Билкнэп до сих пор находится в вашем доме? – спросил я.
– Обязательно передам, сэр.
Я ушел. Выйдя из дома, я впервые почти за месяц остановился и посмотрел на фонтан посередине двора. Вода мирно плескалась в большущей каменной чаше. Откуда же убийце стало известно о том, что Роджер когда-то принадлежал к протестантским радикалистам? Глядя на струи воды, я почувствовал, как в моем мозгу шевельнулось какое-то смутное воспоминание. Что-то такое, что я услышал от Тимоти в доме Ярингтона. Но что же именно? Я мысленно проклинал свой уставший мозг, но от этого было мало проку.
Придя в контору, я выяснил, что Барак только что ушел. Пришлось снова отправляться домой. Я нашел Джека в гостиной. Он, как обычно, ел хлеб с сыром.
– Спасибо, что присмотрел за текущей работой, – поблагодарил я.
– Ну как, получилось у вас поговорить со старым… гм, с доктором Малтоном?
– Его там не оказалось.
– Есть хотите?
– Нет, я не голоден.
Я посмотрел на своего помощника тяжелым взглядом.
– Мне кажется, тебе следует подняться в свою комнату и поговорить с Тамазин. Она в ужасном настроении.
Барак со вздохом кивнул, встал из-за стола и направился к двери. Возле порога он обернулся и сказал:
– Кстати, Орр сообщил, что ему намозолил глаза какой-то уличный торговец, который постоянно ошивается на Канцлер-лейн. В последние два дня он несколько раз стучался в наши двери, пытаясь продать свои финтифлюшки, причем требовал, чтобы к нему вышла одна из женщин, живущих в доме.
– Подожди! Затвори-ка дверь.
Я был пронзен внезапной догадкой.
– Этот торговец… Он такой оборванный и с седой бородой?
– Ага, он самый. Он здесь уже несколько дней отирается.
– И таскает свою поклажу в трехколесной тачке?
– Не думаете же вы… – растерянно заговорил Барак, потом умолк и продолжил совсем другим тоном: – Но он старик! И к тому же половина лондонских коробейников таскаются с трехколесными тележками!
– Но ведь это прекрасный способ следить за нами, следуя по пятам и оставаясь незамеченным! Не это ли он делал, Барак? Неужели это он?
– Он в Хартфордшире.
– Убийца всего лишь пытается приковать наше внимание к Хартфордширу, завлечь нас туда. Позови Орра! А сам выйди на улицу и погляди, не видно ли этого торговца. И если он там, постарайся, чтобы он тебя не заметил.
Барак с сомнением посмотрел на меня, но, пожав плечами, пошел исполнять приказание. Через минуту вошел Орр.
– Что продавал торговец? – спросил я его.
– Да так, обычную ерунду. Грошовые украшения, гребни, кухонная утварь…
– Уличные торгаши обычно не стучатся в те двери, от которых однажды получили отворот.
– Он спрашивал домоправительницу. Возможно, надеялся уговорить Тамазин или Джоан купить что-нибудь из его барахла. Причем, когда я открывал ему дверь, он смотрел мимо меня, в глубь дома.
Вернулся запыхавшийся Барак.
– Он идет по Канцлер-лейн от Олдгейта! Он будет здесь уже через минуту!
Мой помощник нахмурился.
– Вы правы, тут есть что-то странное. Он толкает свою тележку по улице, не останавливаясь перед домами и не предлагая свой товар прохожим.
– Возможно, это и есть убийца, – тихо проговорил я. – Оборванный торговец, слоняющийся повсюду, один из тех, кого мы не хотим замечать… Разве придумаешь личину лучше, чтобы слоняться, оставаясь незамеченным, следить за людьми и подслушивать их разговоры!
– Но ведь он старик! – воскликнул Орр.
– Я в этом не уверен, – возразил Барак. – У него походка молодого человека. И разве вы забыли, как всего несколько дней назад, на Пальмовое воскресенье, люди переодевались в старых пророков и привязывали фальшивые бороды?
– Господи, неужели мы сейчас все-таки схватим его? – выдохнул Орр.
– Мы справимся с тобой вдвоем? – спросил у него Барак.
– Думаю, да, – кивнул Орр. – Похоже, он не вооружен.
– Тогда – вперед! – приказал Барак. – Нужно торопиться, иначе он пройдет мимо нашего дома и растворится в толпе на Флит-стрит.
– Я иду с вами, – сказал я, поднявшись из-за стола и говоря с гораздо большей смелостью, чем ощущал в себе. – И если, когда мы его схватим, он окажется дьяволом с рогами и взлетит над Холборном, я признаю, что Харснет был прав.
– Я схожу за шпагой. А ваша – у вас в комнате?
– Да, – ответил я.
Моя шпага лежала в комнате уже много лет. Адвокаты в Англии не носили оружия.
– Мой клинок на кухне, – проговорил Орр и вышел.
На лице его была гримаса ожесточенной решимости.
Я огляделся. Все здесь: мой знак принадлежности к адвокатской гильдии, стоявший на высоком шкафу; фреска на стене с изображением охотничьей сцены… Все это было так дорого мне! Эта комната являлась средоточием всей моей жизни.
Стиснув зубы, я пошел в свою спальню за шпагой. Выйдя на лестничную клетку и вкладывая клинок в ножны, я едва не столкнулся с Бараком, вышедшим из своей комнаты.
– Я спешу, женщина! – крикнул он через плечо. – Он почти у нас в руках!
С этими словами он скатился по лестнице. Из комнаты выскочила Тамазин. Ее лицо было перекошено от злости и отчаяния. Она схватила меня за рукав.
– Скажите мне во имя всего святого, что происходит? Хоть кто-нибудь может мне что-то объяснить?
– Мы думаем, что убийца находится возле нашего дома и замаскировался под уличного торговца, – сказал я. – Мы не имеем права упустить этот шанс и обязаны идти.
Я сбежал вниз и выскочил из дома. Барак и Орр уже находились снаружи. Последним, что я успел увидеть, была Джоан, стоявшая на пороге кухни, и двое мальчишек, вцепившихся в ее юбки.
Солнце висело низко, и дом отбрасывал длинную тень на Канцлер-лейн. Подойдя к воротам, я увидел того самого коробейника. Он только что миновал мой дом, толкая перед собой тележку по улице, слегка уходившей под уклон. Мы трое, путаясь друг у друга под ногами, бросились вдогонку. Адвокаты и клерки, проходившие мимо, останавливались и в изумлении таращились на эту сцену. С каким-то злорадным удовольствием я заметил, как ком грязи, вылетевший из-под чьего-то башмака, смачно чмокнулся в плащ казначея Роуленда, прижимавшегося к стене, чтобы избежать столкновения.
– Если этот тип окажется обычным торговцем, у нас будет глупый вид, – на бегу заметил Орр.
У меня не хватило дыхания для ответа.
Услышав топот, оборванец оглянулся на ходу. Барак был прав: он двигался чересчур проворно для старика, да и голубые глаза светились слишком ярко на грязном лице. Увидев погоню, он оттолкнул свою тележку и пустился наутек.
Барак одним мощным прыжком настиг его и схватил за ворот. Любой другой человек повалился бы на землю, но этот не только устоял, но еще и схватил Барака за запястье, не позволив ему дотянуться до шпаги. Орр ухватил лжеторговца за седую бороду. Та с треском оторвалась и повисла сбоку, обнажив красный шрам на щеке мужчины. Не обратив на это внимания, он заехал коленом в промежность Бараку, и тот, задохнувшись, сложился пополам. Лжеторговец подскочил к своей тележке, сунул руку в ворох разнообразной дряни, которой та была набита, и в ту же секунду в его руках оказалась большая шпага. Он встал спиной к тележке и принял оборонительную позицию.
Мы с Орром кружили вокруг неприятеля, направив на него острия клинков. Только сейчас я краем глаза заметил, что вокруг нас успела собраться толпа зевак, наблюдавших это бесплатное представление с безопасного расстояния.
Я всматривался в лицо «торговца». Густая шевелюра – без сомнения, парик – съехала ему на самые брови, кровь из ранки, возникшей на щеке после того, как оторвали фальшивую бороду, стекала на его обноски. Вот только цвет длинного носа был какой-то не такой! И вот тут я понял: нос был такой же фальшивкой, как и борода, а «грязь» на лице являлась искусно наложенным театральным гримом! Только голубые глаза, в которых плескалась ненависть, были настоящими.
«Торговец» сделал резкий выпад клинком в мою сторону. Благодаря скорее счастливому случаю, а не умению фехтовать, я парировал его. Тут же рядом со мной возник Барак с побелевшим от боли лицом. Он бросился вперед, желая вцепиться в ту руку «коробейника», в которой была зажата шпага, но внезапно прозвучал крик:
– Приказываю прекратить драку!
Это вопил казначей Роуленд – так, словно мы были стайкой не в меру разгулявшихся юнцов. Буквально на секунду крик этого старого дурака отвлек нас, и, воспользовавшись шансом, лжеторговец ткнул в Барака шпагой, ранив его в предплечье и заставив выронить оружие. Затем он метнулся к толпе, выбрав в качестве мишени студента-законника, спешившегося с лошади, чтобы поглазеть на драку. Негодяй полоснул юношу по щеке острием клинка и, когда парень с криком ухватился за лицо, выпустив из рук поводья, вскочил в седло, хлестнул лошадь и ускакал по Канцлер-лейн в направлении Холборна.
Несчастный студент кричал, держась за щеку, Барак сыпал проклятиями, зажимая рану на руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95