Нож манил его. Он потянулся к нему, в то время как Золотистая с
ленивым интересом следила за ним. Его лапа коснулась ручки. Конечно, он не
мог вытащить нож. Что заставило его поверить, что он может сделать это?
Он почему-то стал обращать внимание на восходы и закаты солнца и
течение дней. Он заметил, что дни удлинялись. Пять шестых. Чем бы это ни
было, оно быстро приближалось, и мысль эта заставляла его вздрагивать и
стонать. Он перестал петь с другими, потому что в душе его не было песни.
Пять шесть овладели его умом и не давали ему покоя. С запавшими глазами он
встретил новый рассвет и пошел рассматривать нож в обглоданном скелете,
как будто тот был остатком утерянного мира.
Пять шестых стали почти живыми. Он даже мог ощущать их,
приближающихся, становящихся все ближе. И не было способа замедлить их
приближение, и осознание этого терзало его душу. Но почему же это не
волновало больше никого? Почему он был единственным, кто страдал от этого?
Потому что он был другой, дошло до него. Откуда он пришел? Чьи соски
он сосал? Как он попал сюда, в волчий город, если пять шестых приближались
с каждом вдохом, который он делал?
Он был с Золотистой, гревшейся под теплым ветерком около волнолома, в
небесах сверкали звезды, и тут они услышали, как наверху, среди камней,
Шавка протяжно заливисто залаял. Никому из них этот звук не понравился: в
нем была тревога. Потом Шавка быстро тявкнул несколько раз, передавая
предупреждение волчьему городу. А затем Золотистая и черный волк тревожно
перевернулись на бок, услышав шум, который заставил Шавку завизжать от
боли. Звуки стрельбы. Золотистая знала только, что это означает смерть.
Черный волк знал, что это были звуки стрельбы из автомата "Шмайсер".
Визг Шавки прервался сразу же, как только прогремела еще одна
очередь. Крысолов подхватил тревогу, а Янтарная передала ее дальше. Черный
волк и Золотистая пробежали в глубину волчьего города - и скоро уловили
ненавистный запах людей. Их было четверо, спускавшихся со скал в деревню и
светивших перед собой фонарями. Они стреляли по всему, что двигалось или
казалось им двигающимся. Черный волк уловил еще один запах и узнал его:
шнапс. По крайней мере один из них, а вероятно и все остальные, были
пьяны.
Еще через мгновение он услышал их заплетающиеся голоса:
- Я сделаю для тебя, Ганс, волчью шубу! Да, сделаю! Я сделаю тебе
самую чертовски красивую шубу, какую ты когда-нибудь видел!
- Нет, не сделаешь! Ты будешь делать ее только для себя, сукин сын!
Послышался грубый хохот. В стену дома ударила очередь.
- Давайте-ка, выходите, вы, мохнатое говно! Давайте-ка поиграем!
- Я хочу большого! Тот, на камнях, маленький, из него не выйдет даже
порядочная шапка!
Они убили Шавку. Пьяные немцы с автоматами, охотившиеся на волков
просто от скуки. Черный волк понимал это, сам того не осознавая. Четверо
солдат из гарнизона, которые охраняли химическую фабрику. Призраки
зашевелились в его сознании; они двигались, и спящие воспоминания начинали
пробуждаться. Голову ломило - но не от боли, а от яркости воспоминаний.
Стальной Кулак. Летающая крепость. Пять дробь шесть.
Пятое число шестого месяца, дошло до него. Пятое июня. День Икс.
Он - волк. Разве не так? Конечно! У него черная шерсть, и клыки, и
когти. Он - волк, а охотники почти рядом с ним и Золотистой.
Луч полоснул позади них, потом вернулся. Они попались в его конус.
- Погляди-ка на тех двоих! Черт, какие шубы! Черная и рыжая!
Застучал автомат, пули прочертили по земле линию рядом с Золотистой.
Она испугалась, повернулась и помчалась прочь. Черный волк летел за ней.
Она вбежала в дом, где лежали скелеты.
- Не упусти их, Ганс! Из них получатся хорошие шубы!
Солдаты тоже бежали быстро, насколько позволяли их нетвердые от
выпитого алкоголя ноги.
- Они там, внутри! В этом доме!
Золотистая вжалась спиной в стену, в глазах ее стоял ужас. Черный
волк чувствовал снаружи запах солдат.
- Обходи с тыла! - закричал один из них. - Мы их запрем между нами!
Золотистая прыгнула на окно, но в это мгновение пули врезались в
раму, полетели щепки. Она отскочила обратно на пол, крутясь безумным рыжим
вихрем. Черный волк метнулся было через дверь наружу, но его ослепил луч
фонаря, и он попятился, а пули пробили дыры в стене над его головой.
- Теперь мы их поймали! - прохрипел голос. - Макс, зайди туда и выбей
их оттуда!
- Ну, нет, я туда не полезу! Иди сам!
- Ах, ты, трусливый говнюк! Хорошо, я пойду туда! Эрвин, ты и Иоган -
следите за окнами.
Раздался щелчок. Черный волк знал, что это в автомат вставлен новый
магазин.
- Я иду!
Золотистая опять попыталась выбраться через окно. Щепки укололи ее,
когда раздался еще один выстрел, и она спрыгнула назад с кровью на морде.
- Да прекратите стрелять! - приказал хрипящий голос. - Я сам возьму
их обоих! - Солдат зашагал к дому, светя фонарем, в его крови горело
навеянное шнапсом мужество.
Черный волк знал, что он и Золотистая обречены. Пути для бегства не
было. Через мгновение солдат будет в дверях, и его фонарь выдаст их. Пути
убежать не было, а что могут сделать клыки и когти против четырех человек
с автоматами?
Он посмотрел на нож.
Лапой коснулся ручки.
Не подведи меня, подумал он. Это сказал когда-то Виктор, очень давно.
Когти его попытались сомкнуться на ручке. Свет от фонаря солдата был
уже почти в комнате.
Виктор. Мышонок. Чесна. Лазарев. Блок. Имена и лица кружились в мозгу
черного волка, как искры, летящие от костра.
Майкл Галатин.
Я - не волк, подумал он, когда вспышка воспоминаний появилась в его
мозгу. Я...
Его лапа вдруг изменилась. Появились полоски белой кожи. Черная
шерсть уползала, а кости и сухожилия перестраивались с влажным щекотливым
похрустыванием.
Пальцы его сомкнулись на ручке ножа и выдернули его из скелета.
Золотистая изумленно заворчала, будто у нее вдруг сперло дыхание.
Солдат ступил на порог.
- Теперь я покажу тебе, кто твой хозяин! - сказал он и оглянулся на
Макса. - Видишь? Нужно быть смелым человеком, чтобы войти в волчье логово!
- Ну, сделай еще пару шагов, трус! - съязвил Макс.
Солдат ткнул луч света в комнату. Он увидел скелеты и рыжего волка.
Ха! Зверь дрожал. А где черный подонок? Он сделал еще два шага, автомат
был готов вышибить волку мозги.
Когда солдат вошел внутрь, Майкл выскользнул из своего укрытия рядом
с дверью и вонзил изогнутый нож Китти в горло человека изо всех сил, какие
только у него оставались.
Немец, захлебнувшись кровью, выпустил "Шмайсер" и фонарь, чтобы
схватиться за пробитое горло. Майкл подхватил автомат, уперся ногой в
живот человека и вытолкнул его спиной наружу через дверь. Потом выстрелил
по фонарю другого человека, раздался вскрик - пули пробили плоть.
- Что это было? Кто кричал? - встрепенулся один из людей на
отдалении. - Макс? Ганс?
Майкл вышел из дверей, коленные суставы у него болели, а позвоночник
тянуло, встал возле угла дома и прицелился чуть выше двух фонариков. Один
из них помигал ему. Он выпустил по немцам очередь. Оба фонарика лопнули, а
тела скрючились.
Наконец наступила тишина.
Позади себя Майкл услышал какой-то шорох. Он обернулся. Изо всех его
пор выступил липкий пот.
Там стояла Золотистая, всего в нескольких футах. Она уставилась на
него, тело ее замерло. Затем она оскалила клыки, зарычала и убежала во
тьму.
Майкл понял. Он не принадлежал к ее миру.
Теперь он знал, кто он и что должен делать. Транспортный самолет, как
было видно, уже увез бомбы с карнагеном, но на поле стояли другие - ночные
истребители. Каждый из мог летать на тысячу миль. Если они смогут точно
определить, где же спрятан в ангаре Стальной Кулак и...
И если еще не слишком поздно. Какое же сегодня число? Он не знал, как
это можно определить. Он поспешно стал подбирать одежду, которая бы ему
подходила, из той, что была на этих четверых мертвецах. Ему пришлось
надеть рубашку и куртку с одного солдата, брюки с другого, а сапоги с
третьего. Вся одежда была влажной от крови, и с этим поделать ничего было
нельзя. Он набил карманы магазинами с патронами. На земле лежала шерстяная
фуражка, незапятнанная кровью. Он надел ее, и пальцы наткнулись на шрам и
засохший струп на правой стороне головы. На миллиметр глубже - и пуля
разнесла бы ему череп.
Майкл повесил автомат на плечо и двинулся по дороге к каменистому
склону. Пятое июня, подумал он. Прошло ли оно уже? Сколько дней и ночей
пробыл он здесь, веря в то, что он - волк? Для него пока еще все
по-прежнему было как во сне. Он ускорил шаг. Первым делом нужно было
попасть на фабрику, вторым - в тюрьму, освободить Чесну и Лазарева. Тогда
он узнает, подвел он или нет, и лежат ли из-за этого искалеченные тела на
улицах Лондона.
Позади он услышал вой, изменяющееся в тоне завывание. Голос
Золотистой. Он не оглянулся.
На двух ногах он брел навстречу судьбе.

9
Они сделали слабую попытку засыпать яму, которую он вырыл под
оградой, но, очевидно, лопаты их были ленивыми. Ему потребовалось
несколько минут, чтобы выбросить из нее рыхлую землю, и он пробрался под
оградой. Похожий на сердцебиение стук на фабрики продолжался, над головой
на надземных переходах светились лампочки. Он прошел по аллеям, выбирая
дорогу к краю летного поля, где была тюрьма. Из-за угла вышел солдат и
направился к нему.
- Эй! Сигареты есть? - спросил человек.
- Конечно. - Майкл подпустил его поближе и сунул руку в карман за
сигаретами, которых там не было. - Сколько времени?
Немец посмотрел на наручные часы.
- Двенадцать сорок две. - Он посмотрел на Майкла и нахмурился. - Тебе
необходимо побриться. Если капитан увидит тебя таким, он даст тебе... - Он
заметил кровь и дырки от пуль, прошивших куртку. Майкл увидел, как глаза
его расширились.
Он ударил немца концом приклада в живот, потом треснул его по голове
и оттащил тело к куче пустых бочек из-под смазки. Снял часы, засунул тело
в бочку и накрыл крышкой. Потом опять двинулся в путь, почти бегом. Сорок
две минуты после полуночи, думал он. Но какого числа?
Вход в здание тюрьмы не охранялся, но один солдат сидел за барьером
прямо в дверях, задрав сапоги кверху, глаза его были закрыты. Майкл вышиб
из-под его ног стул, шмякнул солдата головой об стену, и тот вернулся
обратно в страну сновидений. Майкл снял с крючка на стене за барьером
связку ключей и пошел по коридору между камерами. Он мрачно улыбнулся;
коридор наполнял знакомый густой храп бородатого русского.
Когда Майкл примеривал разные ключи к замку камеры Лазарева, он
услышал вздох изумления. Он глянул на камеру двумя дверьми дальше по
другую сторону коридора и увидел в зарешеченном окошке лицо Чесны,
грязное, изможденное. Глаза ее переполнились слезами, она пыталась
заговорить, но не могла найти слова. Наконец они вырвались:
- Где, черт побери, ты все это время был?
- Отлеживался на дне, - сказал он и прошел к двери ее камеры. Он
нашел нужный ключ, задвижка стукнула. Как только Майкл распахнул дверь,
Чесна упала в его объятья. Он держал ее, потому что ее трясло; он ощущал,
что одежда и сама она были грязные, но, по крайней мере, ее не били. Она
издала только одно душераздирающее рыдание, а потом постаралась собраться
с силами.
- Все в порядке, - сказал он и поцеловал ее в губы. - Сейчас мы уйдем
отсюда.
- Эй, сперва вытащи отсюда меня, негодный!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106