Блок поглядел на
карманные часы; он пресытился безобразием, и в конце концов все задницы,
большие или маленькие, были одинаково хороши. Он склонился к Чесне и
тронул ее за колено жестом, далеко не отеческим.
- У вашего барона, должно быть, нет чувства юмора.
- Он себя нехорошо почувствовал, - и, уж если на то пошло, она тоже
не чувствовала себя хорошо. Лицо у нее устало от всех этих фальшивых
улыбок.
- Пойдемте, хватит этих представлений из пивнушек. - Он встал и
подхватил ее за локоть. - Я закажу вам бутылку шампанского в зале для
отдыха.
Чесне было слишком не по себе, чтобы суметь красиво уйти.
Представление было еще далеко от завершения - впереди были жестокие номера
с участием публики - но Бримстонский клуб был для нее ничем иным, кроме
как возможностью общения с людьми. Она позволила полковнику Блоку
сопроводить себя в зал для отдыха, думая, что в этот момент барон мог быть
уже в номерах Блока, поскольку не было никакой паники по поводу
сорвавшегося вниз тела. Человек этот - как бы его на самом деле ни звали -
был явно ненормальным, но он не прожил бы так долго при его опасной
профессии, если бы не был осторожен. Они уселись за столик, и Блок заказал
большую двухлитровую бутыль шампанского, затем опять посмотрел на
карманные часы и велел официанту принести на стол телефон.
- Дела? - поинтересовалась Чесна. - В такой поздний час?
- Боюсь, что да. - Блок защелкнул часы и убрал их в опрятную и хорошо
сидящую на нем форму. - Я хочу услышать от вас все о бароне, Чесна: где вы
с ним познакомились, что вам о нем известно. Насколько я помню, вы никогда
не казались мне глупой женщиной.
- Глупой? - она вздернула брови. - Как это понимать?
- Эти герцоги, графы, бароны: все они - дешевка. Видишь их целыми
днями, как они разгуливают, разодетые как манекены в магазинах одежды.
Любой человек с хотя бы каплей аристократической крови прозакладывал себя
в последнее время как золото, хотя при этом он всего лишь чугун. Здесь
нельзя не промахнуться. - Он погрозил ей предупреждающе пальцем. Подошел
официант с телефоном и стал вставлять вилку в соответствующую розетку.
- Гарри и я разговаривали вчера днем, - продолжал он. - Ему кажется,
что барон, быть может - как бы это сказать? - заинтересован в чем-то еще,
не только в любви.
Она ждала, чтобы он продолжил; сердце у нее забилось сильнее. Тонкий
нос Блока учуял запах.
- Вы сказали, что узнали барона совсем недавно, да? И уже собираетесь
выйти замуж? Ну, дайте-ка мне высказать свое мнение, Чесна; вы красивая и
богатая женщина с великолепной репутацией в Рейхе. Даже Гитлеру нравятся
ваши фильмы, а Бог свидетель, что самый любимый предмет в фильмах, любимых
фюрером, - это он сам. Вы когда-нибудь задумались над возможностью того,
что барон просто хочет жениться на вас из-за ваших денег и влияния?
- Да, задумывалась, - сказала она. Отвечено слишком поспешно,
подумала она. - Барон любит меня ради меня самой.
- Но как вы можете быть в этом уверены, если не прошло достаточно
много времени? Ведь здесь не тот случай, когда вы можете вот-вот исчезнуть
с лица земли, так ведь? Почему бы не дождаться осени? - Он взял телефонную
трубку, Чесна смотрела, как он набирал номер, и почувствовала, что кровь у
нее стынет.
- Полковник Блок, - сказал он, представляясь оператору на связи. -
Медиков, пожалуйста. - Он опять заговорил с Чесной: - Три месяца. Кому от
этого станет хуже? Должен признаться, ни мне, ни Гарри этот человек не
нравится. У него худой и голодный вид. Есть в нем какая-то фальшь.
Извините меня. - Он опять переключил свое внимание на телефон. - Да, это
Блок. Как прошла операция?.. Хорошо. Значит, он выправится?.. Достаточно,
чтобы заговорить, да?.. И когда это может быть?.. Сутки - это слишком
долго! Самое большое двенадцать часов! - Он говорил в трубку повелительным
полковничьим голосом и подмигнул Чесне. - Слушайте меня, Артур! Я хочу,
чтобы Франкевиц...
Чесне показалось, что она громко охнула. Впрочем, она не была в этом
уверена. Ощущение было такое, будто горло у нее охватило стальной лентой.
- Чтобы Франкевиц мог отвечать на вопросы не позже, чем через
двенадцать часов. Вы меня поняли? - Конец разговора. Он повесил трубку и
оттолкнул телефон, как будто тот был ему чем-то неприятен. - Итак, мы
беседовали о бароне. Подождите три месяца, и мы сможем узнать о нем все,
что только можно. - Он пожал плечами. - В конце концов, это - моя
профессия.
Чесна подумала, что сейчас закричит. Она испугалась, что могла
выглядеть сейчас бледной, как труп, но если Блок и заметил, он ничего не
сказал.
- А вот и шампанское! - Блок ждал, барабаня паучьими пальцами по
столу, пока официант наполнял бокалы. - Ваше здоровье! - произнес он тост,
и Чесне пришлось собрать все свое самообладание, чтобы не показать, как у
нее дрожит рука, когда она поднимала бокал.
В то время, как пузырьки шампанского щекотали у нее в носу, опустился
противовес, цепочка выполнила свое предназначение, дверь клетки открылась,
и Блонди вырвалась на Майкла Галатина.
Когти стали рвать воздух там, где секундой назад было его лицо,
потому что Майкл поднырнул, и Блонди по инерции перелетела через него. Она
перевернулась в полете, крылья ее били по воздуху, и устремилась на него,
тогда как он отскочил назад, защищая руками лицо. Майкл сделал финт
вправо, уклоняясь с волчьей быстротой, но когда Блонди пронеслась мимо
него, два когтя успели цапнуть его за правое плечу, вырвав клочья из его
черной одежды. Она опять развернулась, издала яростный крик. Майкл
отпрянул в сторону, лихорадочно высматривая, чем защититься. Блонди
описала в комнате крутой поворот, потом внезапно рванулась в другом
направлении и нацелилась ему в лицо, широко развернув крылья.
Майкл резко плюхнулся на пол. Блонди промахнулась, пыталась
остановиться, протормозила по черному кожаному дивану, прорезав глубокие
полосы в телячьей коже. Майкл откатился, вскочил на ноги и увидел перед
собой открытую дверь: ванную с голубой плиткой. Он услышал за собой
трепетание золотых крыльев, ощутил когти, готовые вцепиться ему в
загривок, кинулся вперед, перевернувшись через голову, и через открытую
дверь влетел в ванную. Когда он обернулся, лежа на полу из голубой плитки,
то увидел, что Блонди уже развернулась и готовилась последовать за ним. Он
вцепился в край двери, резко захлопнул ее и получил удовольствие от звука
"фанн", когда сокол в нее врезался. Наступила тишина.
Убился? - подумал Майкл. Или просто приходит в себя? Ответ пришел
через несколько секунд: шум неистово царапающих костей. Блонди пыталась
атаковать дверь.
Майкл встал и оглядел убранство своей тюрьмы. Здесь была раковина,
овальное зеркало, унитаз и узкий шкафчик. Ни окошка, ни другой двери. Он
осмотрел шкафчик, но ничего путного в нем не нашел. Блонди все еще рвалась
сюда, расцарапывая с противоположной стороны дверь ванной. Чтобы выбраться
из номеров Сэндлера, ему нужно выйти из этой комнаты и миновать сокола. В
любой момент Сэндлер может вернуться; времени ждать, пока сокол устанет,
не было, а шанс, что он потеряет к нему интерес, был невелик. Майкл знал,
что тот чувствует в нем волка и это приводит его в бешенство. Сэндлер явно
не доверял системе охраны номеров "Рейхкронена"; тонкий провод,
набрасываемый им на дверную ручку перед уходом на ночь, был весьма
неприятным сюрпризом для любопытствующих. Охотник однажды - охотник
всегда.
Майкл проклинал себя за недостаточную бдительность. Но в его сознании
все еще стояли те страшные снимки. Однако то, что он узнал сегодняшней
ночью, будет бессмысленно, если он не выберется отсюда. Блонди опять
атаковала дверь, ее ярость росла. Он взглянул на свое отражение в зеркале
и увидел разодранный по шву пиджак. Кусок сорочки тоже был выдран, но кожа
нигде не была задета. Майкл взялся обеими руками за зеркало и вытащил его
из крепления. Потом он повернул его так, что зеркало смотрело от него. Он
поднял зеркало на уровень лица, как щит, и пошел к двери. Когти Блонди к
этому времени, должно быть, продрали ее уже на дюйм. Майкл, держа одной
рукой зеркало, глубоко вдохнул и другой рукой повернул ручку и распахнул
дверь настежь.
Сокол закричал и отскочил. Он увидел в зеркале свое собственное
отражение. Майкл, защищая зеркалом лицо, осторожно продвигался спиной в
сторону балконных дверей. Он не мог пойти на риск столкнуться с Сэндлером
в коридоре; он должен вернуться в номера Чесны тем же путем, каким
выходил. Наверняка Бутц со своей драгоценной сейчас уже перестали терять
время попусту и ушли с балкона. Майкл услышал шипенье мощных крыльев
Блонди, летевшей к нему. Сокол на лету замер рядом со своим зеркальным
отражением и бешено ударил когтями в стекло. Силой удара зеркало чуть не
выбило из его рук, и он сильнее сжал края зеркала своими пальцами. Блонди
взлетела еще раз и еще раз ударила, не по пальцам Майкла, а в яростном
стремлении убить сокола, осмелившегося вторгнуться на ее территорию. Когти
снова проскрежетали по стеклу. Блонди издала высокий клекот, пролетела
круг по комнате и еще раз атаковала зеркало, Майкл тем временем спиной
продвигался к балкону. На этот раз Блонди нанесла по зеркалу косой удар с
силой, от которой Майкл пошатнулся. Нога его зацепилась за ножку
низенького кофейного столика, он потерял равновесие и упал. Зеркало
выскользнуло и со звуком пистолетного выстрела вдребезги разбилось о
камни.
Блонди взлетела под потолок, делая крутые повороты вокруг хрустальной
люстры. Майкл встал на колени; двери балкона были в двенадцати футах. И
тут Блонди завершила последний круг и ринулась на него, расправив когти,
чтобы вырвать незащищенные глаза.
Времени для размышлений не было. Сокол падал неуловимым для глаза
мазком смертоносного золота.
Он настиг его, распахнув крылья. Когти протянулись вниз, и загнутый
клюв уже собрался было вонзиться в нежные мерцавшие шары глаз.
Правая рука Майкла вскинулась вверх, он услышал, как шов под мышкой
лопнул. В следующий миг там, где был сокол, золотом взорвались перья. Он
почувствовал, как когти Блонди вонзились в его предплечье, разрывая до
тела пиджак и рубашку, и тут окровавленная изувеченная птица кувырком
летела прочь, как порванный листок, и ударилась и стену, разбрасывая
перья. Блонди осела на пол, пачкая его кровью. Окровавленная масса, бывшая
ловчей птицей, дернулась несколько раз и замерла.
Майкл поглядел на кисть своей руки. Поверх мощной волчьей когтистой
лапы дыбилась шерсть, а под кривыми когтями было мокро от крови и
внутренностей Блонди. Мышцы предплечья бугрились под рукавом, растягивая
швы. Шерсть дошла почти до плеча, и он чувствовал, как начало ломить
кости, менявшие форму.
Нет, - подумал он. - Только не здесь.
Он твердо стоял на человечьих ногах. Ему потребовался момент полного
сосредоточения, чтобы остановить превращение, пока оно еще не возобладало
над ним, потому что запах крови и ярость разжигали его кровь. Кривые когти
убрались, причинив небольшую колющую боль. Шерсть сошла, и кожа от этого у
него зачесалась. И тут все закончилось, и он опять стал человеком, за
исключением острого звериного привкуса во рту.
Он поспешил на балкон. Бутц с девушкой уже скрылись в номерах Блока.
Майкл пожалел, что теперь уже нельзя скрыть его следы, сделанного не
воротишь;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106