Там был не труп.
Там был манекен для платьев, с двумя пулевыми отверстиями в пустом
белом лбу.
Движение справа от него. Кто-то быстрый. Убийца в панике резко
уклонился от предполагаемого выстрела, но по его спине и ребрам ударило
стулом, и он выронил пистолет, прежде чем успел нажать курок. Тот упал в
складки простыни и потерялся из вида.
Убийца был высокий мужчина, шести футов и трех дюймов ростом, двухсот
фунтов весом, весь из мускулов. Изо рта у него вырвался выдох, словно бы
рев локомотива, выскочившего из тоннеля, и удар стула оглушил его, но не
сбил с ног. Он вырвал стул из рук противника, прежде чем тот успел
вторично им воспользоваться, и ударил ногой. Ботинок попал по животу. Удар
вызвал долгожданный стон от боли, и британский агент, мужчина в коричневом
халате, ударился в стену, держась руками за живот.
Убийца метнул стул. Майкл увидел, куда он летит, по движению руки
человека, и, когда он увернулся, стул разлетелся на куски, ударившись о
стену. Затем человек кинулся на него, пальцы сомкнулись на горле, свирепо
вдавливаясь в его гортань. Черные мушки запрыгали перед глазами Майкла, в
ноздрях стоял металлический запах крови и мозга - запах смерти Маргерит,
который он уловил через мгновение после того, как услышал смертельный
шепот глушителя.
Этот человек профессионал, понял Майкл. Человек против человека, и
через минуту в живых останется только один.
Да, будет именно так.
Майкл быстро вскинул руки, разбив хватку убийцы, и ладонью правой
руки разбил противнику нос. Удар был рассчитан на то, чтобы вогнать кость
в мозг, но убийца был проворен и успел повернуть голову, ослабив удар. Все
же нос был разбит вдребезги, и из глаз убийцы от боли хлынули слезы. Он
отшатнулся назад на два шага, и Майкл двинул его в подбородок быстрыми
ударами левой и правой. Нижняя губа убийцы была рассечена надвое, но он
уцепил Майкла за воротник халата, оторвал британского агента от пола и
швырнул в дверь спальни.
Майкл вывалился в коридор и упал на коллекцию лат. Они со стуком
осыпались со своих подставок. Нацистский убийца выскочил из двери, изо рта
его текла кровь, и, пока Майкл пытался подняться, удар ноги угодил ему в
плечо и отбросил по коридору на восемь футов.
Убийца оглядывался вокруг, глаза его блеснули при виде лат и оружия,
на миг его лицо приняло благоговейное выражение, как будто он нечаянно
оскорбил священную раку с мощами. Он подхватил булаву - деревянное древко
с цепью трехфутовой длины, на которой крепился железный шар, усеянный
шипами, - и бодро закрутил ей над головой. Он двинулся к Майклу Галатину.
Средневековое оружие свистнуло, направляясь на голову Майкла, но он
уклонился с его пути и отскочил назад. Булава ударила с другой стороны,
прежде чем он успел выпрямиться, и железные шипы царапнули по коричневому
халату, но Майкл отпрыгнул назад, налетев на другую коллекцию лат. Когда
она свалилась, он схватил железный щит и закрылся им, успев отразить
следующий удар, метивший ему по ногам. От начищенного металла полетели
искры, удар передался по руке к ушибленному плечу. Но тут убийца поднял
булаву над головой, чтобы размозжить Майклу череп, и тогда Майкл швырнул
щит, и тот ребром ударил другого человека по коленям, сбив его с ног.
Когда убийца грохнулся, Майкл начал наносить удары ногой по его лицу, но
сдержал себя: разбитая нога не придаст ему проворства.
Убийца поднимался на ноги, булава все еще была в его руках. Майкл
метнулся к стене и сорвал с крючков меч, а затем повернулся, готовый к
новому нападению.
Немец оценил меч как воин и схватил секиру, отбросив более короткое
оружие. Они несколько секунд стояли друг против друга, каждый ища у
противника уязвимое место, а затем Майкл сделал выпад, но секира отбила
его. Убийца бросился вперед, увернувшись от бокового удара меча, и
замахнулся секирой. Но Майкл мечом отразил удар, секира ударила по рукояти
меча, высекла сноп голубых искр, обрубила клинок и оставила Галатина
безоружным. Убийца махнул секирой в лицо своей жертвы, тело его напряглось
от радостного предвкушения удара.
Майкл в ничтожные доли секунды успел оценить точные углы и
направленность удара. Шаг назад, как и шаг в сторону, стоил бы ему головы.
Поэтому он метнулся вперед, на убийцу, а так как удары в лицо не давали
результата, он двинул кулаком в открытую подмышку, костяшками угодив в
сплетение вен и артерий.
Убийца заорал от боли, и, поскольку рука его онемела, перестал
управлять секирой. Она вырвалась из его рук и на два дюйма вошла в дубовую
панель стены. Майкл ударил его в раздробленный нос, отчего голова убийцы
откинулась назад, и добавил ударом снизу точно в подбородок. Немец
хрюкнул, рыгнул кровью и завалился на перила. Майкл кинулся за ним,
вытянув руку, чтобы ударить по горлу, но неожиданно убийца выбросил обе
руки, которые сомкнулись на шее Майкла и оторвали его от пола.
Майкл забился, но опоры не было. Убийца держал его почти на вытянутых
руках, и скоро ему бы пришло на ум бросить Майкла через перила на пол
нижнего этажа, выложенный плиткой. В двух футах над головой Майкла
проходила дубовая балка, но она была ровной и скользкой, не за что было
зацепиться. В голове стучала кровь, пот выступил из всех пор - а где-то
глубоко внутри что-то стало распрямляться и просыпаться от мертвого сна.
Пальцы давили на артерии, прерывая течение крови. Убийца тряс его то
ли от пренебрежения, то ли чтобы усилить хватку. Конец приближался, немец
видел, как глаза Майкла стали закатываться.
Руки Майкла дернулись кверху, пальцы царапали по дереву. Тело яростно
вздрагивало - движение, которое убийца оценил как приближение смерти.
Но это была не смерть.
Правая рука Майкла Галатина стала извиваться и менять форму. По его
лицу текли капли пота, и явная мука искажала его черты. Черные волосы на
тыльной стороне его рук зашевелились, сухожилия перемещались, слышался
слабый хруст костей. Кисть искривлялась, костяшки увеличивались в размере,
мякоть становилась крапчатой и утолщалась, черные волосы разрастались.
- Подыхай, сукин сын, - проговорил убийца по-немецки. Он зажмурил
глаза, весь сконцентрировавшись на том, чтобы удавить своего врага до
смерти. Теперь осталось чуть-чуть... чуть-чуть...
Что-то под его руками задвигалось, словно снующие муравьи. Тело
тяжелело, толстело. Появился едкий звериный запах.
Убийца открыл глаза и глянул на свою жертву.
То, что он держал, не было больше человеком.
С воплем он попытался перебросить его через перила, но когти
вонзились в дубовую балку и намертво застыли в ней, а чудовище подняло
пока еще человеческое колено и ударило немца в подбородок с силой, которая
отбила в нем всякие ощущения. Он выпустил свою жертву и, визжа, бросился
наутек. Он упал, запнувшись о разлетевшиеся латы, пополз к двери спальни,
оглянулся и увидел, как когти чудовища отцепились от балки. Оно упало на
пол, подскакивая и дергаясь, освобождаясь от своего коричневого халата.
И тут убийца, один из лучших в своей породе, познал истинное значение
ужаса.
Чудовище приходило в себя, ползло в его сторону. Оно еще не совсем
обрело свой вид, но зеленые глаза смотрели на него не отрываясь и обещали
смерть.
Рука убийцы ухватила копье. Он ткнул им в морду чудовища, но тот
отпрыгнул в сторону, кончик копья попал в изменившуюся левую щеку и
прочертил на черном розовую линию. Затем он отчаянно ударил его ногой,
пытаясь прорваться в двери спальни и добраться до ограждения террасы - и
тут почувствовал, как в его лодыжку вцепились клыки, дробящая сила
раскусила кость как спичку. Челюсти разомкнулись и вцепились в другую
ногу, за икру. Снова хрустнула кость, и убийца свалился без сил.
Он завопил, моля Бога, но ответа не последовало. Только легкое
дыхание чудовища.
Он выбросил кверху обе руки, чтобы отразить нападение, но руки
человека не могли оказать никакого сопротивления. Зверь прыгнул на него,
прямо перед его лицом был его влажный нос и немигающие страшные глаза.
Затем нос фыркнул в его грудь, сверкнули клыки. В грудину ударило, как
молотом, потом еще раз, как будто его разорвало на две части. Лапы
раздирали его, из-под когтей вылетали красные ошметки. Убийца
изворачивался и боролся изо всех сил, но его силы были ничем. Когти зверя
рвали его легкие, вырывали его наружные мышцы, вкапывались в нутро
человека, а затем нос и зубы нашли пульсирующий приз, и двумя рывками
головы сердце было оторвано от своего ствола, как перезревший, истекающий
соком плод.
Сердце было раздавлено между челюстями, и рот впитал его соки. Глаза
убийцы были все еще открыты, и тело его дергалось, но вся кровь его
вытекла наружу и ничего не осталось, чтобы поддерживать жизнь его мозга.
Он издал потрясающий страшный стон - и чудовище, запрокинув голову,
вторило крику голосом, который разнесся по дому, как предвестник смерти.
Затем, внюхиваясь в разверстую середину, зверь стал пожирать тело, с
неудержимой яростью вырывая таинственные человеческие внутренности.
Позже, когда огни Каира потускнели и над пирамидами проплыли первые
фиолетовые лучи восходящего солнца, что-то случилось с животным, терзавшим
человека, скорчившегося и изорванного, в особнячке графини Маргерит. Из
его пасти исторглись страшные куски и ошметки, колышущееся красное море,
все это потекло под перилами через край вниз на пол, выложенный плиткой.
Обнаженное существо свернулось в форму плода, содрогаясь в конвульсиях, и
в доме мертвых никто не услышал его плача.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВЕСНА СВЯЩЕННАЯ

1
Опять его разбудил этот сон, и он лежал в темноте, в то время как
порывы ветра звенели стеклами окон и хлопал незакрепленный ставень. Ему
снилось, что он волк, которому снится, что он человек, которому снится,
что он превратился в волка. В этой путанице сновидений обломками
разломанной механической головоломки лежали обрывки и фрагменты
воспоминаний: окрашенные в тон сепии лица отца, матери и старшей сестры,
лица, как будто с фотографии с обгоревшими краями; дворец из обломков
белого камня, окруженный непроходимым дремучим лесом, в котором лишь вой
волков переговаривался с луной. Проносящийся мимо состав с паровозом,
светящий фарами, и маленький мальчик, бегущий рядом с рельсами, все
быстрее и быстрее, ко въезду в открывающийся перед ним туннель.
Из головоломки памяти: старое, сморщенное лицо с седой бородой, губы,
открытые в шепоте: "Живи свободным".
Он уселся на корточки и понял, что лежал не в постели, а на холодном
каменном полу перед камином. Несколько угольков, мерцающих в темноте,
ожидали, чтобы их поворошили. Он поднялся - обнаженное и мускулистое тело
- прошел к высоким выступающим наружу окнам, выходившим на безлюдные холмы
Уэльса. За стеклами свирепствовал мартовский ветер, редкие атаки дождя и
льда били по окнам. Он смотрел из темноты во тьму и знал, что они идут.
Они оставили его слишком надолго. Нацисты отходили к Берлину под
мстительным натиском Советов, но Западная Европа - Атлантическая стена -
все еще находилась под пятой Гитлера. Сейчас, в 1944 году, надвигались
великие события, события с большой вероятностью победы или риском
поражения. А он слишком хорошо знал, что будут представлять собой
последствия поражения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106