Он заметил, что в
громадном зале было прохладно: в целях экономии топлива обогреватели
выключали. Габи бегло огляделась вокруг, примечая места, где сидело около
дюжины немецких офицеров с подружками. Ее взгляд прошелся по трем-четырем
ярусам лож, возвышавшихся одна на другой и соединенных в золоченые башенки
с помощью резных колонн, подобно прослойкам огромного и довольно
претенциозного торта. Она нашла ложу Адама. В ней было пусто.
Майкл это уже знал.
- Терпение, - спокойно сказал он. - Если Адам получил записку, он
здесь будет. Если нет... то нет. - Он взял руку Габи и стиснул ее.
- Ты прекрасно выглядишь, - сказал он ей.
Она пожала плечами, не успокоенная комплиментом.
- Мне не очень привычно одеваться подобным образом.
- Мне тоже.
Он был в безукоризненной белой рубашке под серым костюмом, с
галстуком приглушенных серо-розовых тонов, с жемчужной булавкой, которую
Камилла дала ему "на счастье". Он глянул на третий ярус; оркестр уже
настраивался, а Адама все не было. Сотня причин могла помешать этому делу,
подумал он. Гестаповцы могли обыскать его плащ, когда он пришел на работу.
Записка могла выпасть. Адам мог просто повесить плащ и даже не заглянуть в
карман. Нет, нет, сказал он себе. Просто жди и смотри.
Свет начал угасать. Тяжелый красный занавес раздвинулся, и началось
сказание Пуччини о Флории Тоске.
Когда в конце второго акта Тоска в отчаянии убивала кинжалом своего
жестокого мучителя, Майкл ощутил, как Габи стиснула его руку. Он опять
глянул на третий ярус. Адама не было. Проклятье, подумал он. Хорошо, Адам
знает, что за ним следят. Может, он решил, по какой-то причине, сегодня не
появляться. Начался третий акт, сцена в тюрьме. Текли минуты. Габи бросила
быстрый взгляд на ложу Адама, и Майкл ощутил, как ее пальцы впились в его
руку.
Он понял. Адам появился.
- В ложе стоит человек, - зашептала она, приблизив к нему лицо. Он
ощутил тончайший винно-яблочный аромат ее волос. - Не могу разобрать, как
он выглядит.
Майкл выждал мгновение. Потом глянул наверх и увидел сидевшую фигуру.
Свет рампы, приглушенный до печального полумрака, когда Тоска навещала
своего заключенного в тюрьму любовника Каварадосси, блеснул на стеклах
очков.
- Я иду наверх, - прошептал Майкл. - Жди здесь.
- Нет. Я пойду с тобой.
- Ш-ш-ш, - прошипел человек справа от них.
- Жди здесь, - повторил Майкл. - Я вернусь как можно скорее. Если
что-нибудь случиться, я хочу, чтобы ты ушла.
Прежде чем Габи успела запротестовать, он наклонился и поцеловал ее в
губы. Между ними прошел импульс, ударив по нервам, словно бы их соединение
было прикосновением оголенных проводов. Затем Майкл встал, озабоченно
пошел по проходу и покинул зал. Габи уставилась на сцену, ничего не видя и
не слыша, все ее внимание было приковано к другой смертельной драме,
которой еще только предстояло разыграться.
Майкл поднялся по нескольким широким лестницам. На третьем ярусе
стоял на дежурстве молодой театральный служитель в белой куртке, черных
брюках и белых перчатках.
- Могу вам чем-нибудь помочь? - спросил он, когда Майкл проходил
мимо.
- Нет, благодарю вас. Я встречаюсь с приятелем. - Майкл прошел мимо
него, нашел дверь розового дерева с номером "шесть" и негромко постучал.
Он ждал. Замок щелкнул. Дверь на бронзовых петлях открылась.
А вот и человек по имени Адам, глаза за стеклами очков широко
раскрыты от страха.
- За мной все время следят, - сказал он, голосом визгливым и
дрожащим. - Они повсюду.
Майкл вошел в ложу, закрыл за собой дверь. Защелкнулся замок.
- У нас мало времени. Какое у вас сообщение?
- Подождите. Подождите немного. - Он поднял бледную длиннопалую руку.
- Как я могу узнать... что вы не один из них? Как я могу быть уверен...
что вы не пытаетесь меня перехитрить?
- Я могу назвать имена людей, которых вы знали по Лондону, если это
поможет. Но не думаю, что поможет. Вы должны доверять мне. Если нет, мы
можем все позабыть, и я уплыву домой через пролив.
- Я прошу прощения. Но это так... Я никому не доверяю. Ни одному.
- Вам придется начать это делать сейчас же, - сказал Майкл.
Адам вжался в мягкое красное кресло. Затем нагнулся вперед и провел
трясущейся рукой по лицу. Он выглядел изнуренным, готовым вот-вот отдать
Богу душу. На сцене Каварадосси вели из камеры к команде стрелков.
- О, Боже, - прошептал Адам. Потом моргнул, в очках отразился слабый
серый свет. Он глянул на Майкла и сделал глубокий вдох. - Тео фон
Франкевиц, - начал Адам. - Вам известен такой человек?
- Один из посредственных берлинских художников.
- Да... Он - мой друг. Давно, в феврале... его задействовали для
особой работы. Полковник СС Эрих Блок, который раньше был комендантом...
- Концлагеря Фалькенхаузен, с мая по декабрь 1943 года, - встрял
Майкл. - Я читал досье на Блока.
То малое, что в этом досье было. Мэллори достал ему досье на Блока, в
нем говорилось только, что ему сорок семь лет, он родился в
аристократической военной немецкой семье и что он был фанатиком нацистской
партии. Фотографии в нем не было. Но сейчас Майкл почувствовал себя
оголенным нервом: Блока в Берлине видели с Гарри Сэндлером. Какая между
ними связь и каким образом в этом деле стал фигурировать охотник на
крупную дичь?
- Продолжайте.
- Тео... привезли на аэродром с повязкой на глазах и посадили в
самолет, полетевший на запад. Он думает, что направление было такое,
потому что определил его по солнцу, падавшему ему на лицо. Вероятно,
художник может запомнить такую вещь. Как бы то ни было, с ним был Блок, а
также еще двое эсэсовцев. Когда они приземлились, Тео почувствовал запах
моря. Его отвели в помещение склада. Они держали там Тео две недели, пока
он рисовал.
- Рисовал? - Майкл стоял в глубине ложи, так, чтобы его нельзя было
видеть из зала. - Что рисовал?
- Дырки от пуль. - Руки Адама выделялись белыми костяшками на
подлокотниках кресла. - Больше двух недель он рисовал дырки от пуль на
металлических обломках. Обломки явно принадлежали большой конструкции; в
них еще остались заклепки. И кто-то уже выкрасил металл в оливково-зеленый
цвет. - Он быстро глянул на Майкла, потом вернулся глазами на сцену.
Оркестр играл похоронный марш, когда Каварадосси отказался от повязки на
глаза. - Они также дали Тео разрисовать обломки стекла. Они хотели, чтобы
дырки от пуль выглядели точно так, как в реальности, и чтобы на стекле
были нарисованы трещины. Результат Блоку не понравился, и он заставлял Тео
переделывать стекло снова и снова. Потом они доставили его самолетом
обратно в Берлин, заплатили ему гонорар, и на этом все закончилось.
- Ладно. Итак, ваш приятель разрисовал какой-то металл и стекло. Что
все это значит?
- Я не знаю, но меня это тревожит. - Он провел тыльной стороной руки
по губам. - Немцы знают, что вторжение скоро грядет. Зачем бы им тратить
время на рисование дырок от пуль на зеленом металле? И вот еще что: на
склад приезжал некий человек, которому Блок показывал работу, сделанную
Тео. Блок называл того человека "доктор Гильдебранд". Вам известно это
имя?
Майкл покачал головой. Стрелки на сцене заряжали свои мушкеты.
- Отец Гильдебранда создал отравляющие газы, применявшиеся немцами в
первой мировой войне, - сказал Адам. - Каков отец, таков и сын:
Гильдебранд владеет компанией по производству химикатов и является самым
яростным поборником химического и бактериологического оружия. Если
Гильдебранд над чем-то работает... оно может быть применено против
вторжения.
- Я понимаю. - В животе у Майкла заныло. Если войска союзников во
время вторжения будут обстреляны снарядами с отравляющими газами, погибнут
тысячи солдат. А если прибавить тот факт, что однажды отраженное вторжение
в Европу может задержаться на год, то есть на время, достаточное для того,
чтобы Гитлер укрепил "Атлантическую стену" и создал новое оружие. - Но я
не понимаю, к чему клонит Франкевиц.
- И я не понимаю. С того момента, как гестапо нашло у меня радио и
уничтожило его, я отрезан от всякой информации. Но это нечто такое, что
обязательно должно быть прояснено. Если же нет... - Он оставил предложение
висеть в воздухе, поскольку Майкл абсолютно все понял. - Тео подслушал,
как разговаривали Блок с Гильдебрандом. Они дважды упоминали какой-то
"Айзен Фауст".
- Стальной кулак, - перевел Майкл.
В дверь ложи постучали тяжелым кулаком. Адам подскочил в своем
кресле. На сцене стрелки подняли свои мушкеты, а оркестр играл траурную
музыку, пока Каварадосси готовился умирать.
- Месье? - тихий вкрадчивый голос театрального служителя. - Вам тут
записка.
Майкл услышал в голосе молодого человека напряжение; тот явно был не
один. Майкл понял, какая это могла быть записка: приглашение от гестапо
поупражняться в криках.
- Вставайте, - сказал Майкл Адаму.
Адам поднялся, и в этот момент дверь была выбита мощным плечом, в тот
же самый миг мушкеты на сцене выпалили. Каварадосси осел на пол. Громкий
залп заглушил звук разлетевшейся двери. Двое мужчин в темных кожаных
гестаповских плащах вломились в ложу. У первого в руке был "маузер", и к
нему первым делом и бросился Майкл.
Майкл вскинул красное мягкое кресло и с силой опустил его на голову
человека. Кресло разлетелось, а лицо человека сразу побелело, и из его
сломанного носа хлынула кровь. Он отпрянул, держа пистолет кверху, палец
дрожал на курке. Пуля взвизгнула над плечом Майкла, звук заглушили
стенания Тоски - Нинон Валлэн, упавшей на труп Каварадосси. Майкл кинулся
вперед, ухватил человека за запястье и за полу плаща, резко скрутил их
вместе и поднял человека над головой. Затем сделал выпад вперед, в сторону
золоченого балкона, и швырнул этого стрелка в зал.
Человек завизжал, громче, чем когда-либо удавалось Тоске, падая с
пятидесяти двух футов на пол зала; послышались вскрики, и вопли, словно
расходящиеся от всплеска волны, распространялись по залу. На сцене храбрая
Нинон Валлэн отчаянно пыталась продолжать игру, уже столь близкую к
драматическому финалу.
Но Майкл не собирался позволить, чтобы для него прозвучала сейчас
лебединая песня. Второй человек полез под плащ, но прежде, чем показалось
оружие, Майкл врезал ему кулаком в лицо, а вслед за этим ударил в горло.
Хрипя поврежденной глоткой, человек завалился назад и грохнулся о стену.
Но в разбитой двери ложи показалась еще одна фигура: третий человек в
костюме в мелкую полоску, с "Люгером" в правой руке. За ним был виден
спешащий сюда же солдат с винтовкой. Майкл крикнул Адаму:
- Залезайте мне на спину.
Адам так и сделал, уцепившись руками за плечи Майкла и сцепив пальцы.
Адам был легким, фунтов сто тридцать, а то и меньше; Майкл увидел, как
глаза третьего человека расширились, и понял, что сейчас произойдет.
"Люгер" поднялся для выстрела.
Майкл прыгнул вправо и перелез через балкон с приникшим к спине
Адамом.

8
Он не собирался попадать в руки сбегавшим вниз в зал сотрудникам
гестапо, пальцы его вцепились в резной венчик золоченной колонки,
поднимавшейся от ложи Адама, и, напрягши мышцы, он подтянулся вместе с
Адамом к верхнему ярусу. В публике поднялся новый хор визгов и криков.
Кричала даже Нинон Валлэн, в страхе за человеческую жизнь или в ярости за
испорченную игру - Майкл не понял. Он поднимался кверху, цепляясь за любую
опору, какая попадалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106