Он убивал человеческие существа, ломал им шеи и вырывал
глотки... Боже, помоги ему... это было так нетрудно...
А хуже всего было то, что убийство доставляло ему удовольствие.
И хотя книги обратились в пепел, голоса их остались у Михаила в
мозгу. Сейчас ему слышался один из этих голосов, из книги Шекспира:
Бродить, как Каин, будешь ты в ночи,
И солнце спрячет от тебя лучи. -
О горе! Неужели, Боже правый,
Чтоб вырос я, был нужен дождь кровавый?
Он продолжал углубляться в лес, Виктор следовал за ним, ветер
по-прежнему дул, а за их спинами горели деревья.

6
Когда пришел снег, Михаил и Виктор уже больше десяти дней жили в
одной из пещер, где Виктор когда-то охотился на берсеркера. В ней было
достаточно места для двух волков, но не для двух человек. Ветер становился
пронзительнее, свирепо дул с севера, и возвращение в человеческий облик
было самоубийством. Виктор впал в летаргию и спал днями и ночами. Михаил
охотился для обоих, хватая все, что можно, с блюда леса.
Зима вступила в свои права. Михаил проделал путешествие до
солдатского лагеря и нашел его пустым. Никаких следов Петра. Снег скрыл
под собой колеи от телег и все запахи людей. Михаил обошел огромный
участок сожженных деревьев и обгоревшие каменные развалины, которые были
когда-то белым дворцом, и вернулся в пещеру.
Ясными ночами, когда сияла окаймленная голубым ореолом луна и в небе
мерцали миллионы звезд, Михаил пел. Теперь в его пении была сплошная боль
и тоска; радости у него больше не осталось. Виктор не покидал пещеру,
лежал клубами белой шерсти, и уши его изредка дергались от пения черного
волка, но Михаил пел по-прежнему в одиночестве. Потоки блуждающего ветра
эхом разносили по лесу его голос. Ответа не было.
Шли недели и месяцы, и Михаил чувствовал, что в нем остается все
меньше и меньше человеческого. У него не было потребности в том хрупком
белом теле; четыре лапы, когти и клыки теперь его вполне устраивали.
Шекспир, Сократ, высшая математика, немецкий, латинский и английский
языки, история и религия: все это принадлежало другому миру. В той жизни,
которую теперь вел Михаил, основным предметом было выживание. Не выучить
этот урок значило умереть.
Зима пошла на излом. Затем вьюги сменились ливнями, в лесу появилась
молодая зелень. Однажды утром, возвратясь с охоты, Михаил обнаружил
обнаженного старика с белой бородой, сидевшего над расселиной на корточках
возле кучи булыжников. Виктор ежился на солнцепеке, лицо его было
морщинистым и бледным, но он взял свою долю убитой крысы и съел ее сырой.
Он смотрел на поднимавшееся в небо солнце, но его янтарные глаза не
светились. Он чуть выставил вперед одно ухо, будто слышал в отдалении
знакомые звуки.
- Рената? - позвал он слабым голосом. - Рената?
Михаил лежал на брюхе рядом, на булыжниках, пережевывая пищу и
стараясь не слышать дрожащий голос. Через некоторое время Виктор закрыл
лицо ладонями и заплакал, и сердце у Михаила заныло.
Виктор глянул вверх и, казалось, в первый раз увидел черного волка. -
Ты кто? - спросил он. - Ты кто?
Михаил продолжал есть. Он-то знал, кто он.
- Рената? - опять позвал Виктор. - А, вот и ты. - Михаил увидел, как
Виктор слабо улыбнулся, обращаясь в воздух. - Рената, он думает, что он
волк. Он думает, что останется здесь навсегда и будет бегать на четырех
лапах. Он забыл, какое он на самом деле чудо, Рената, что внутри-то он
человек. И после того, как я обращусь в прах и уйду туда, где ты, он
думает, что он все еще будет здесь, охотясь за крысами на обед. - Он
коротко рассмеялся, делясь шуткой с духом. - Подумать только, ведь я
часами вдалбливал знания в его голову! - Его слабые пальцы пощупали темный
шрам на плече и коснулись твердого очертания пули, все еще сидевшей там.
Потом он перевел внимание на черного волка. - Превращайся обратно, -
сказал он.
Михаил вылизывал крысиную косточку и не обратил на него внимания.
- Превращайся обратно, - повторил Виктор. - Ты же не волк.
Превращайся обратно.
Михаил ухватил зубами маленькую голову, челюстями разгрыз ее и
полакомился мозгом.
- Рената тоже хочет, чтобы ты превратился обратно, - сказал Виктор. -
Слышишь ее? Она к тебе обращается.
Михаил слышал ветер и голос этого сумасшедшего человека. Он закончил
есть и облизал лапы.
- Боже мой, - тихо сказал Виктор. - Я, наверно, схожу с ума. - Он
встал, вгляделся в расселину. - Но я не настолько обезумел, чтобы
полагать, что я действительно волк. Я - человек. И ты, Михаил, тоже.
Превращайся обратно. Пожалуйста.
Михаил и не собирался. Он лежал на брюхе, следя за кружившими в
вышине воронами, и хотел, чтобы какая-нибудь из них упала ему прямо в
зубы. Он не хотел ощущать запах Виктора, это слишком напоминало ему про
расплывчатые фигуры с ружьями.
Виктор вздохнул, понурил голову. Медленно и осторожно он начал
спускаться со скалы, тело его хрустело в суставах. Михаил встал и полез за
ним, чтобы предохранять его от падения. - Не нужна мне твоя помощь! -
закричал Виктор. - Я - человек, и в помощи твоей не нуждаюсь! - Он
спустился со скалы в пещеру, вполз в нее и лег, свернувшись, уставившись в
пустоту. Михаил скрючился на выступе перед пещерой, ветерок ерошил его
шерсть. Он следил за воронами, кружившими в небе подобно черным бумажным
змеям, и во рту у него выделялась слюна.
На весеннем солнце лес пробуждался. Виктор не превращался в волка;
Михаил не превращался в человека. Виктор все больше слабел. Холодными
ночами Михаил влезал в пещеру и ложился к нему, согревая его теплом своего
тела, но сон Виктора был хрупок. Его постоянно мучили кошмары и он
вскакивал, зовя то Ренату, то Никиту, то еще кого-нибудь из ушедших. В
теплые дни он взбирался на скалу над расселиной и там замирал, глядя в
сторону подернутого дымкой западного горизонта.
- Ты должен уехать в Англию, - говорил Виктор черному волку. - Именно
так, в Англию. - Он кивнул головой. - В Англии люди цивилизованные. Они не
убивают детей. - Он дрожал; даже в жаркие дни его плоть была холодна, как
пергамент. - Ты слышишь меня, Михаил? - спросил он, и волк поднял голову и
уставился на него, но не ответил.
- Рената? - Виктор говорил в воздух. - Я ошибался. Мы жили по-волчьи,
но мы - не волки. Мы - человеческие создания, и мы принадлежим тому миру.
Я ошибался, когда держал всех здесь. Ошибался. И каждый раз, когда я гляжу
на него, - он показал на черного волка, - я понимаю, что поступал
неправильно. Для меня уже слишком поздно. Но не для него. Он может уйти,
если хочет. Он должен уйти. - Он покрутил сцепленными худыми пальцами,
будто бы пытался найти, а затем словно бы нашел решение проблемы. - Я
боялся мира людей. Я боялся боли. И ты тоже, Рената, верно? Я думаю, мы
все боялись. Мы могли бы уйти, если бы решились. Мы могли бы научиться
тому, как выжить в тех диких условиях. - Он поднял голову в сторону
запада, в сторону невидимых деревень, поселков и городов за горизонтом. -
О, там - ужасные места, - тихо сказал он. - Но именно там место Михаилу.
Не здесь. Вовсе не здесь. - Он оглянулся на черного волка. - Рената
говорит, что ты должен уйти.
Михаил не шевельнулся; он дремал на солнце, хотя слышал все, что
говорил Виктор. Хвост его бессознательным движением согнал муху.
- Ты мне не нужен, - сказал Виктор с раздражением в голосе. - Ты
думаешь, что поддерживаешь мою жизнь? Как же! Я могу поймать голыми руками
то, мимо чего твои челюсти сто раз промахнутся! Ты думаешь, это -
преданность? Это - глупость! Превращайся обратно. Сынок, ты меня слышишь?
Зеленые глаза черного волка открылись, потом опять лениво закрылись.
- Ты - идиот, - решил Виктор. - Я тратил время на идиота. О, Рената,
зачем ты ввела его в стаю? Перед ним жизнь, а он хочет отказаться от чуда.
Я ошибался... я сильно ошибался. - Он встал, все продолжая ругаться, и
опять полез в пещеру. Михаил тут же поднялся и последовал за ним, следя за
движениями старика. Виктор отогнал его, как всегда, но Михаил все-таки шел
за ним.
Шли дни. Начиналось лето. Почти каждый день Виктор забирался на скалу
и разговаривал с Ренатой, а Михаил лежал рядом, наполовину слушая,
наполовину дремля. В один из таких дней до них донесся гудок паровоза.
Михаил поднял голову и прислушался. Машинист паровоза пытался отогнать с
путей животное. Может, стоило сбегать туда ночью, посмотреть, не сшиб ли
кого-нибудь паровоз? Он положил голову, солнце грело ему спину.
- У меня есть еще один урок для тебя, Михаил, - тихо сказал Виктор,
после того как затих гудок паровоза. - Может бы, самый важный урок. Живи
свободным. Это все. Живи свободным, даже если тело твое в оковах. Живи
свободным тут. - Он дотронулся дрожавшей рукой до головы. - Это то место,
где никто не может сковать тебя. И - может быть, это самый трудный урок,
который нужно выучить, Михаил, но: любая свобода имеет свою цену, но
свобода разума бесценна. - Он сощурился, глядя на солнце, и Михаил поднял
голову, глядя на него. Что-то новое прозвучало в голосе Виктора. Что-то
окончательное. Это напугало его, хотя ничто не пугало его с тех пор, как
за его семьей пришли солдаты. - Тебе нужно покинуть это место, - сказал
Виктор. - Ты - человеческое создание, и ты принадлежишь тому миру. Рената
со мной согласна. Ты находишься здесь из-за старика, который разговаривает
с духами. - Виктор повернул голову к черному волку, и его янтарные глаза
Виктора сверкнули. - Я не хочу, чтобы ты был здесь, Михаил: жизнь ждет
тебя там! Ты понимаешь?
Михаил не повернулся.
- Я хочу, чтобы ты ушел. Сегодня. Я хочу, чтобы ты ушел в тот мир как
человек. Как чудо. - Он встал, и Михаил сразу же тоже встал. - Если ты не
уйдешь в тот мир... какой тогда прок в том, чему я тебя учил? - Белая
шерсть побежала по его плечам, по груди, по животу и рукам. Борода на шее
раздвоилась, лицо стало изменяться. - Я был хорошим учителем, не так ли? -
спросил он, голос у него понижался по тону до рычанья. - Я люблю тебя,
сынок, - сказал он... - Не подведи меня.
Позвоночник у него крючило. Он опустился на четыре лапы, белая шерсть
покрыла его хилое тело, он часто заморгал на солнце. Задние лапы у него
напряглись, и Михаил понял, что он собирается сделать.
Михаил метнулся вперед.
Но белый волк сделал то же.
Виктор взметнулся в воздух, все еще превращаясь. И полетел, слегка
вильнув телом, к камням на дне расселины.
Михаил закричал, крик вышел высоким горестным лаем, но то, что он
хотел прокричать, было:
- Отец!
Виктор летел беззвучно. Михаил отвел взгляд, веки его крепко
закрылись, он не увидел, не мог позволить себе увидеть, как белый волк
долетел до камней.
Поднялась полная луна. Михаил согнулся над расселиной, неподвижно
уставясь в нее. Время от времени он вздрагивал, хотя ночь была жаркой. Он
попробовал запеть, но ничего не выходило. Лес молчал, и Михаил был одинок.
Голод - зверь, не ведающий печали - грыз его желудок. Железнодорожные
пути, подумал он; мозг у него был вялый, отвыкший думать. Пути, по которым
ходит паровоз. Может быть, сегодня паровоз сшиб кого-нибудь. Возможно,
там, на рельсах, лежит пища.
Он побежал через лес к оврагу, через траву и плотные кусты к путям.
Вяло поискал вдоль рельсов, но запаха крови не было. Нужно возвращаться в
пещеру, решил он; теперь там был его дом. Может, по пути он найдет зайца
или мышь...
Он услышал далекий грохот.
Он поднял лапу, коснулся рельса и почувствовал вибрацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106