- Мы им тут найдем работу!
- Это добровольцы, - объяснил Гюнтер с чувством некоторого
достоинства, несмотря на свою потертую крестьянскую одежду. - Я везу их в
Берлин по поручению.
- Я поручаю им здесь дорожные работы, - отпарировал лейтенант. - Ну,
давайте, слезайте! Живо!
- У-ух, дерьмо, - прошептал Мышонок в нечесаную нечистую бородку.
Рядом с ним на сене полулежал Майкл, а дальше Дитц с Фридрихом, еще два
бойца Сопротивления, которые эскортировали их с того момента, как четыре
дня назад они добрались до золингенской деревни. Под сеном были спрятаны
три автомата, два "Люгера", с полдюжины гранат и противотанковые
фаустпатроны с прицельным устройством.
Гюнтер начал было протестовать, но лейтенант прошествовал вокруг
фургона и заорал:
- Выходи! Всем выходить! Давайте, пошевеливайте ленивыми задницами!
Фридрих и Дитц, понимая, что лучше подчиниться, чем спорить с юным
Гитлером, спустились из фургона. Майкл последовал за ними, последним вылез
Мышонок. Лейтенант сказал Гюнтеру: - И ты тоже! Убери этот вонючий фургон
с дороги и следуй за мной! - Гюнтер хлопнул вожжами по лошадиному боку и
подогнал фургон к сосенкам. Лейтенант погнал Майкла, Мышонка, Гюнтера и
двух других человек к грузовику, где им выдали топоры.
Майкл огляделся, оценил взглядом, что немецких солдат было
тринадцать. Военнопленных было человек тридцать, они валили сосны.
- Соблюдайте порядок! - рявкнул лейтенант, выглядевший как чисто
выбритый шнауцер. - Вы, двое, туда! - Он жестом указал Майклу и Мышонку
направо. - Остальные сюда! - указал налево Гюнтеру, Дитцу и Фридриху.
- Э... извините, сударь? - робко спросил Мышонок. - Э... что нам
предстоит делать?
- Рубить деревья, конечно! - Лейтенант сузил глаза и глянул сверху
вниз на бородатого и грязного Мышонка. - Ты также слеп, как и глух?
- Нет, сударь. Я только поинтересовался, почему...
- Ты должен просто подчиняться приказу. Иди работать!
- Да, сударь. - Мышонок, держа топор под мышкой, поплелся, куда
указал офицер, а Майкл последовал за ним. Остальные перешли на
противоположную сторону дороги. - Эй! - заорал лейтенант. - Недомерок! -
Мышонок остановился и чуть согнулся, испуганный. - Единственный способ
извлечь из тебя пользу для немецкой армии заключается в том, чтобы
зарядить тобой пушку и выстрелить! - Несколько солдат рассмеялись, будто
сочли это хорошей шуткой. - Да, сударь, - ответил Мышонок и пошел в
поредевшие деревья.
Майкл выбрал место между двумя пленными и стал тоже рубить топором.
Пленные не прекратили работу и никак не отреагировали на него. Щепки
летели в холодном утреннем воздухе, запах сосновой смолы смешивался с
запахами пота и изнурения. Майкл заметил, что у многих пленных к робам
была пришита желтая звезда Давида. Все пленные были мужчинами, все были
грязны и у всех было одинаковое выражение лица, изможденное, с
остекленелыми глазами. Они спрятались, по крайней мере на время, в свои
воспоминания, и топоры у них мелькали в механическом ритме. Майкл свалил
тонкое деревце и отступил назад, утирая лицо рукавом. - Эй, там, не
расслабляться! - сказал один из солдат, став позади него.
- Я не пленный, - сказал ему Майкл. - Я - гражданин Рейха. И
заслужил, чтобы ко мне относились с уважением... мальчик! - добавил он,
поскольку солдату было самое большее девятнадцать.
Солдат зло глянул на него, с минуту было тихо, слышались только стуки
топоров, потом солдат прорычал что-то про себя и пошел дальше вдоль
шеренги работающих, неся в руках автомат "Шмайсер".
Майкл вернулся к работе, острие топора серебристо засверкало. Под
бородкой у него скрежетали зубы. Было двадцать первое апреля,
восемнадцатый день с тех пор, как они с Мышонком покинули Париж и
отправились в путь по маршруту, разработанному для них Камиллой и
французским Сопротивлением. Эти восемнадцать дней они ехали в фурах,
бычьих повозках, товарных поездах, шли пешком и гребли на лодке по империи
Гитлера. Они ночевали в подвалах, на чердаках, в ямах, в лесу и потайных
нишах в стенах и держались на той диете, которой могли их снабдить
помогавшие им. Иногда они бы и вовсе голодали, не найди Майкл способ
ускользнуть, сняв одежду, чтобы поохотиться на мелкую дичь. И тем не менее
оба, и Майкл, и Мышонок, похудели, каждый из них потерял по десятку фунтов
веса, они выглядели голодными, глаза запали. Но, опять-таки, такими же
были большинство гражданских, которых видел Майкл: пайки уходили к
солдатам в Норвегию, Голландию, Францию, Польшу, Грецию, Италию и,
конечно, сражавшимся за их жизненные интересы в России, а люди в Германии,
числом чуть меньшим, ежедневно умирали. Гитлер мог бы гордиться своей
стальной волей, но из-за его стального сердца страна бедствовала.
Так что же насчет Стального Кулака? - думал Майкл в то время, когда
острие его топора взметало в воздух щепки. Он упоминал это сочетание слов
нескольким агентам от Парижа до Золингена, но никто из них не имел ни
малейшего представления о том, что они могли бы значить. Все они, однако,
были единодушны в том, что это - кодовое название в стиле Гитлера,
идеально подходившее к его воле и сердцу, и мозгу, который, должно быть,
тоже был из стали.
Чем бы ни был Стальной Кулак, Майкл должен был это выяснить, и
необходимость этого росла с приближением июня и дня неизбежного вторжения
союзников - штурм побережья без полного знания того, с чем им предстояло
иметь дело, был бы самоубийством. Он повалил еще одно дерево. Берлин был
менее чем в тридцати милях на востоке. Они дошли из такой дали по изрытой
воронками и освещаемой по ночам бомбовыми взрывами земле, уклоняясь от
эсэсовских патрулей, броневиков и подозрительных селян, для того, чтобы их
зацапал желторотый лейтенантик, все интересы которого ограничивались
рубкой сосен? Предполагалось, что Эхо в Берлине свяжется с Майклом - это
было устроено Камиллой. На этом этапе любая задержка была чревата
осложнениями. Отсюда - меньше чем тридцать миль, но топоры продолжают
махать.
Мышонок срубил свое первое дерево и смотрел, как оно валилось. По
обеим сторонам от него размеренно трудились пленные. В воздухе во все
стороны густо летели щепки. Мышонок отдыхал, опираясь на топор, плечи у
него уже ныли. Где-то дальше, в глубине рощи, застучал дятел,
передразнивая топоры. - Давай, продолжай работать! - Солдат с винтовкой
встал рядом с Мышонком.
- Я на минуточку отдохнуть. Я...
Солдат пнул его в икру правой ноги, не настолько сильно, чтобы сбить
с ног, но достаточно, чтобы оставить синяк. Мышонок скривился и увидел,
как его друг, человек, которого он знал только как зеленоглазого,
прекратил работу и стал наблюдать за ними.
- Я сказал продолжать работу! - приказал солдат, казалось, не
заботясь о том, немец Мышонок или нет.
- Ладно, ладно. - Мышонок опять поднял свой топор и прохромал чуть
глубже в деревья. Солдат шел за ним по пятам, стараясь найти еще причину,
чтобы пнуть маленького человечка. Сосновые иголки царапали лицо Мышонка, и
он отводил ветки в сторону, чтобы подобраться к стволу.
И тут он увидел прямо перед собой две свисавших темно-серых мертвых
ноги.
Он глянул вверх, потрясенный. Сердце у него тревожно забилось.
На ветке висел мертвый человек, серый, с бородой как у Иова, вокруг
свернутой шеи обвилась веревка, рот был раскрыт. Руки у него были в
запястьях связаны за спиной, одежда выцвела до оттенка апрельской грязи.
Сколько лет было этому человеку, когда он умер, сказать было трудно, хотя
у него были волнистые рыжие волосы, волосы молодого человека. Глаза
вытекли, выклеванные воронами, и куски щек тоже были вырваны. Это была
худющая, иссохшая оболочка, шею которой обхватывала проволочка, на которой
висела табличка с поблекшими буквами: "Я дезертировал из своего взвода".
Под этими словами кто-то нацарапал черным: "И ушел домой к Дьяволу".
Мышонок услышал чей-то придушенный вскрик. Это из его собственной
глотки, дошло до него. Он будто бы почувствовал на себе эту петлю.
- Ну? Что стоишь тут, раззявив рот? Сними его.
Мышонок оглянулся на солдата.
- Я... нет... пожалуйста... я не могу...
- Давай, недомерок. Принеси хоть какую-то пользу.
- Пожалуйста... Меня вырвет...
Солдат напряг мышцы, вожделея следующий пинок. - Я сказал снять его.
Повторять не буду, ты, малявка...
Его швырнуло в сторону, и он, споткнувшись о сосновый пенек, уселся
на заднее место. Майкл потянулся, ухватился за ноги трупа и сильно дернул
вниз. Гнилая веревка подалась, к счастью обрываясь раньше, чем у трупа
оторвалась голова. Майкл еще раз дернул, и веревка лопнула. Труп свалился
и упал у ног Мышонка мешком с костями.
- Проклятье! - солдат с раскрасневшимся вскочил лицом, сдернул с
карабина предохранитель и сунул ствол в грудь Майклу. Палец его держался
на курке.
Майкл не пошевелился. Он уставился в глаза человека, глаза обиженного
ребенка, и сказал: - Сохрани пулю для русских, - на чистейшем баварском
диалекте, поскольку его новые документы удостоверяли, что он баварский
фермер, разводивший свиней.
Солдат сморгнул, но палец его оставался на курке.
- Маннергейм! - крикнул лейтенант, шагая к ним. - Опусти винтовку,
дурак! Они немцы, а не славяне.
Солдат тут же подчинился. Он снова накинул предохранитель, но все еще
молча упрямо глядел на Майкла. Лейтенант встал между ними. - Иди, смотри
за теми, - сказал он Маннергейму, показывая на группу пленных. Маннергейм
поплелся туда, а офицер со щеками-пышками повернулся к Майклу. - Не трогай
моих людей. Понял? Я мог бы позволить ему застрелить тебя, и был бы прав.
- Мы оба на одной стороне, - напомнил ему Майкл, взгляд его был
спокоен. - Разве не так?
Лейтенант молчал. Слишком долго. Не заметил ли он какую-то фальшь в
моем диалекте? - подумал Майкл. Кровь у него застыла. - Дай-ка посмотреть
на твои документы, - сказал лейтенант.
Майкл полез в свою покрытую грязью коричневую куртку и вынул
документы. Лейтенант раскрыл их и стал изучать отпечатанные данные. Здесь
в правом нижнем углу, сразу под подписью чиновника по выдаче разрешений,
была официальная печать. - Фермер, разводящий свиней, - тихо пробормотал
он и покачал головой. - Боже мой, до чего дошло...
- Я по-своему тоже воюю, - сказал Майкл.
- Наверно. Но если бы все действительно воевали, русские не прорвали
бы фронт. Эти сволочи не остановятся, пока не дойдут до Берлина. На какую
службу ты пошел добровольцем?
- Мясника.
- Представляю, что у тебя в этом есть опыт, верно? - Лейтенант
брезгливо посмотрел на грязную одежду Майкла. - Когда-нибудь стрелял из
ружья?
- Нет.
- А почему не записывался добровольцем раньше?
- Растил свиней. - Глаз Майкла уловил движение, через плечо
лейтенанта он увидел, как один из солдат шел в сторону фургона с сеном
Гюнтера, где было спрятано оружие. Он услышал, как Мышонок кашлянул, и
понял, что тот тоже увидел.
- Черт возьми, - сказал лейтенант, - ты почти того же возраста, что
мой отец.
Майкл смотрел как солдат подошел к фургону. Кожа у него на затылке
напряглась. Солдат влез сзади на фургон и улегся на сене поспать.
Несколько других солдат обзывали его и освистывали, но он только посмеялся
и, сняв свою каску, положил голову на руки. Майкл видел, что еще три
солдата сидели сзади на грузовике, остальные рассредоточились между
пленными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106